Великий Александр Македонский. Бремя власти - Михаил Елисеев

Памяти моего деда, Добрынина Леонида Михайловича, посвящается – он сражался под Курском, штурмовал Будапешт, освобождал Вену.

Автор

Выражаю глубокую благодарность кандидату исторических наук Карасевой Александре Викторовне и просто хорошему человеку Павлу Никифорову – без их помощи эта книга вряд ли состоялась бы. А также своему другу Андрею Великанову – вместе с ним бегали по Греции с фотоаппаратами.

Возможно, ни один другой аспект человеческой жизни не привлекал столько внимания, как власть – власть политическая, власть отеческая; власть чувства, власть разума; власть инстинктов, власть толпы, власть гения… Сотни книг и статей посвящены исследованию этого феномена с различных точек зрения, но по-прежнему разуму человеческому не под силу выработать единую чеканную формулу – что есть власть. Пожалуй, один из способов понять этот феномен – проследить жизненный путь человека, сумевшего добиться власти и удержать ее в пору, когда старый мир умирает, а новый – творится на глазах. В том числе и этим великим человеком. Тогда станет понятно, что завоевание и удержание власти – искусство сродни алхимии – сплав знаний, интуиции, опыта и, конечно, удачи. Фортуны, как сказали бы древние. Многие приходили к власти, но лишь немногим удалось справиться с нею и остаться в памяти человечества «гением власти».

Один из них – Александр, сын Филиппа II, оставшийся в истории Великим Александром. Уже в древности Александра оценивали по-разному – как великого героя, благородного и великодушного; как великого злодея, жестокого и несправедливого восточного деспота; как ученика Аристотеля, бывшего героем и идеальным правителем, пока он следовал советам своего учителя, но превратившегося в тирана, убийцу, восточного варвара после забвения уроков Аристотеля и порчи нравов царя. Современные исследователи едины в одном: Александр – великий полководец и великий завоеватель. В остальном, особенно в оценке Александра-политика, оценки полярны: одни его считают создателем великой державы, одним из первых культуртрегеров западного мира, принесшим народам Востока великую греческую культуру народов Запада, основавшим более 70 новых городов, провозвестником «братства народов», «первым интернационалистом». Другие – кровавым разрушителем, предателем идеалов эллинской демократии и свободы, поработителем народов, превратившим граждан – в подданных, свободное гражданское общество – в монархию. Третьи считают его великим авантюристом, которому удалось возвыситься по воле случая и удержаться у власти только благодаря счастливому стечению обстоятельств – слабости Персидской державы, трагическим ошибкам царя Дария и его полководцев, да и просто, что называется, благорасположению богов, самым ярким проявлением которого стала смерть на вершине могущества.

На самом деле, как это бывает в жизни, Александр – ни первое, ни второе, ни третье. Он – «гений власти», который слился с эпохой настолько, что сам стал ее воплощением и творцом. Читатель книги Михаила Елисеева «Звезда Двурогого Искандера» это увидит. Но, чтобы оценить гениальность Александра в полной мере, следует сказать буквально два слова о том, что осталось за рамками книги – нельзя объять необъятное! – атмосфере Греции второй половины IV века до н. э., которую Александр гениально почувствовал и не менее гениально использовал, организуя поход на Восток и создавая великую Державу Александра Македонского.

* * *

После Пелопоннесской войны Греция, как и три столетия назад, в период архаики, пережила все «прелести» бурного роста экономики в консервативном обществе: бум земельных и иных спекуляций, «раскрестьянивание» граждан (зачастую – добровольное), приток населения в города, нехватку денежных средств, распад традиционной системы ценностей, бросающееся в глаза имущественное расслоение, чрезмерное престижное потребление одних и сужение возможностей других, рост социальных расходов государства-полиса и неостановимый рост дефицита бюджета, деградацию политических институтов (народного собрания и народного суда в частности), социальные смуты, политические заговоры и перевороты, во внешней политике – столетие борьбы «всех против всех» за гегемонию в Греции. Греческое общество находилось на пороге крупных экономических, социальных и политических сдвигов. Изменения в полисной жизни, которые готовили эти сдвиги, воспринимались современниками как нарушение установленного порядка, катастрофа, отсюда – и преувеличенное внимание к новым явлениям, и преувеличенное эмоциональное их восприятие.

Демосфен, рисуя картину стремительного обогащения отдельных сограждан в ущерб интересам коллектива, заявил в речи, что предки афинян «передали нам в наследство Пропилеи, портики и прочие сооружения, которыми украсили город; напротив, дома знаменитых людей того времени не были великолепнее, чем дом соседа. А теперь… наше государство довольствуется тем, что сооружает дороги, водопроводы, белит стены и делает еще разные пустяки. Зато в частной жизни люди, ведавшие общественными делами, соорудили себе дома роскошнее общественных зданий». Жажда обогащения овладела умами: «Кто завладел талантами тринадцатью, Тот только и мечтает о шестнадцати, Получит их – о сорока он думает» (Аристофан). По выражению оратора Лисия, богатые отечество свое видели не в государстве, а в имуществе. В Афинах и других крупных городах Греции появились богатые дома, украшенные пышным коринфским ордером, с обслугой в 50–100 рабов. Не случайно герой комедии Менандра говорит, что «единственно полезные нам боги – серебро и золото. Лишь в дом их принесешь – о чем помолишься, Все будет у тебя, что только хочется: Земля, дома, служанки, украшения, Друзья, свидетели и судьи – лишь плати! К тебе пойдут и боги в услужение».

Контраст богатства и бедности сделал бедность более заметной, а удача богатых подчеркнула убожество бедности. На полях спустя два столетия вновь появились каменные столбы с долговыми записями, которые когда-то снял Солон. Оратор Лисий говорил о том, что с этим расслоением уходит величайшее благо государства – согласие, а на его место приходит раздор: «люди ссорятся друг с другом всё больше из-за того, что одни хотят завладеть чужим имуществом, а у других отнимают то, что у них есть». Философ Платон писал, что каждый греческий город-государство разделился на два государства – богатых и бедных, каждое из которых стремится пожрать другое. «Врага боятся меньше, чем собственных сограждан. Богатые готовы скорее бросить свое имущество, чем отдать его бедным, а для бедных нет ничего более желанного, чем ограбить богатых. Жертв больше не приносят, а у алтарей люди убивают друг друга» – так описывал греческий оратор Исократ современную ему Грецию. И не столь уж преувеличивал – в Аргосе в 370 году до н. э. демагоги возмутили толпу против богатых граждан, более 1000 именитых сограждан было забито дубинами и палками на улицах и в своих домах. В свою очередь, аристократы и состоятельные граждане создавали тайные союзы – гетерии для захвата власти. Вопрос зачастую стоял уже не просто о победе определенной группировки, а о физическом уничтожении противников.