Генерал Абакумов. Палач или жертва? - Олег Смыслов

В. А. Батуренко посвящаю.

Моя первая книга про B.C. Абакумова вышла в 2005 году. И скажу откровенно, о второй книге я даже не задумывался. Но однажды, после встречи с писателями, где меня попросили рассказать о ней и где я ответил на многочисленные вопросы, один из присутствующих прозаиков настойчиво рекомендовал вернуться к этой теме еще раз. Судя по всему, книга всем понравилась, но вот эта настойчивость не давала покоя все эти годы…

Почему? Я долго думал над этим и на всякий случай собирал все новые и новые материалы про своего героя, пока не понял, что пора садиться за написание книги. Так я вернулся к этой теме во второй раз…

Как известно, у каждой медали есть две стороны, а наши жизни слагаются из света и тени. Видимо, в той книге про Абакумова я рассказал более или менее об одной стороне «медали» его головокружительной карьеры, основанной прежде всего на личных впечатлениях. Тогда мне казалось, что я получил возможность намного глубже познать не только особенности профессиональной деятельности своего героя, но и черты его характера, его личные качества, ощутить его внутреннюю силу и железную волю. На самом деле это оказалось не совсем так… И только поэтому в новой книге, используя новые документы, воспоминания и свидетельства очевидцев, мне бы хотелось открыть и вторую сторону «медали», которая объясняет если не все, то очень многое.

Например, почему именно на Абакумова обратили внимание Кобулов и Берия? После какого грязного дела его назначили начальником Ростовского управления НКВД? Виноват ли был Абакумов в захвате немцами Смоленского архива? Какие просчеты допустила военная контрразведка СМЕРШ в годы войны под руководством Виктора Семеновича и т. д.

Признаюсь, основные вехи восхождения министра госбезопасности остались без особых изменений, но все остальное окажется если и не невероятным, то хотя бы любопытным. Ведь согласитесь, современного читателя удивлять весьма и весьма сложно.

Первая повесть Анатолия Наумовича Рыбакова «Кортик» вышла из печати осенью 1948 года. А уже в 1950-м был напечатан его роман «Водители», который имел не просто читательский успех, а успех, что весьма было важно, прежде всего у интеллигенции. Именно после этого достоверного произведения, где персонажами были вполне обычные рядовые люди, новый писатель стал частым гостем на премьерах и всякого рода «культурных» мероприятиях. Отметили Анатолия Наумовича за этот роман Сталинской премией второй степени (1951). Естественно, приняли и в Союз писателей. Между прочим, Союз писателей сразу же выделил ему однокомнатную квартиру на Смоленской площади, правда, в старом доме, но все-таки… квартиру. Стал расширяться круг знакомых. На обеды Рыбаков теперь ходил исключительно в ресторан Центрального дома литераторов.

Сам Анатолий Наумович спустя годы назовет Союз писателей «идеологически — казармой», а «организационно — департаментом». В романе-воспоминании он, в частности, напишет: «Его сотрудники имели дело не со случайными посетителями, а с постоянными, с писателями. Были хорошо с ними знакомы, обслуживали их съезды, пленумы, заседания, обедали в том же ресторане ЦДЛ, ездили в те же Дома творчества, пользовались одной поликлиникой — Литфонда; бывало, молодые сотрудницы выходили замуж за писателей, жили со своими мужьями в писательских домах, писателей во все времена селили кучно: в Лаврушинском переулке, на улице Фурманова, на Ломоносовском проспекте, в районе метро «Аэропорт», в Астраханском переулке. Сотрудники много чего знали о каждом, писательская жизнь протекала у них на виду.

Ко мне в аппарате Союза относились с симпатией: молодой, уже известный, но общительный, демократичный, прошел войну, встречали с улыбкой, приветливо.

Но вот прихожу в Союз, было это в начале марта 1951 года, и сразу, с первого же мгновения, возникло ощущение опасности, хорошо знакомое, въевшееся во все поры моего существа. Быстро промелькнувший взгляд, любопытный или настороженный, замкнутое, отчужденное лицо, подчеркнутое равнодушие, как бы вынужденное рукопожатие, притворная занятость — мелочи, обычному человеку ничего не говорящие, но мне вполне понятные». Ощущение опасности Рыбакову было знакомо как никому другому…

Анатолий Наумович родился в Чернигове в 1911 году в еврейской семье инженера Наума Борисовича Аронова и его жены Дины Абрамовны Рыбаковой. С восьми лет жил в Москве, на Арбате. Учился в бывшей Хвостовской гимназии, а девятый класс окончил в опытно-показательной школе-коммуне на Остоженке. По окончании школы работал на Дорогомиловском химическом заводе: грузчиком и шофером.

В 1930-м поступил в Московский институт инженеров транспорта, а ровно через три года его арестовали и Особым совещанием коллегии ОГПУ осудили на три года ссылки по статье 58–10, что означало «пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти».

Когда срок ссылки закончился, Рыбаков, не имея права жить в городах с паспортным режимом, скитался по России. Он работал только там, где не надо было заполнять анкеты.

В 1938 году будущий известный писатель устроился на работу в Рязанское областное управление автотранспорта главным инженером. Оттуда осенью 1941 года он ушел на фронт, закончив войну в должности начальника автослужбы 4-го Гвардейского стрелкового корпуса в звании гвардии инженер-майора. Именно на фронте «За отличие в боях с немецко-фашистскими захватчиками» его признали не имеющим судимости.

Помогли Рыбакову безупречные характеристики и боевые награды: два ордена «Отечественной войны» и четыре медали («За боевые заслуги», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией»). Полностью же реабилитация состоится лишь в 1960 году.

Так вот, после возникшего ощущения опасности пройдет много лет. Анатолий Наумович будет стоять в холле Дома творчества «Малеевка» с Евгенией Семеновной Гинзбург, восемнадцать лет проведшей в сталинских тюрьмах, лагерях и ссылках. Мимо них пройдет Виктор Николаевич Ильин, который поздоровается только с Рыбаковым.

«Евгения Семеновна проводила его взглядом, — вспомнит он.

— Кто этот человек?

— Ильин, секретарь Московского отделения Союза писателей.

— Он — кагэбист.

— Почему вы так думаете? — Мне было интересно, что она скажет.

— У него это на лице написано.

Ильин всю жизнь прослужил в «органах», и Евгения Семеновна с одного взгляда узнала в нем кагэбиста, такое лицо бывший зэк отличит среди сотни других.

Так и человек, за которым тянется 58-я статья, живет с опасением, что об этом узнают, и по малейшему, едва уловимому признаку чувствует опасность».

В столице Советского Союза Москве тогда было целых три Союза писателей: СССР, РСФСР и Московская писательская организация. Московскую писательскую организацию возглавлял Сергей Михалков. То есть был ее бессменным председателем. Однако его кабинет со всеми телефонами занимал оргсекретарь Ильин.