Наталья Гончарова - Вадим Старк

ПРЕДИСЛОВИЕ

«Наталья Николаевна» — это сочетание имени и отчества по ассоциации вызывает только одну фамилию — Пушкина. В ту эпоху, которую мы называем пушкинской, говорили, что первый романтический поэт женился на первой романтической красавице. На самом деле Пушкин в 1831 году уже не был поэтом-романтиком, хотя массовый читатель все еще воспринимал его как автора «Руслана и Людмилы», «Кавказского пленника» и «Бахчисарайского фонтана». Пушкин-романтик и помыслить не мог ограничить свою свободу браком, как не представлял себя «отцом семейства» его герой Онегин из «деревенских» глав романа. Другой Пушкин — «умнейший человек России», автор «Евгения Онегина», «Бориса Годунова» и «Арапа Петра Великого» — мог искать счастья «на проторенных дорогах», оставаясь, как следовало гению, поклонником «юности и красоты». «Я женат и счастлив, — скажет „огончарованный“ поэт, — лучшего не дождусь». И Пушкин никогда не сожалел о сделанном выборе.

Короткая совместная жизнь поэта с Натальей Гончаровой отозвалась в главном — в сочинениях поэта: его стихах, прозе и письмах. Одного короткого письма Натальи Гончаровой из Москвы в Болдино, которое дает Пушкину надежду на соединение с нею, оказывается достаточно, чтобы, вопреки логике жизни, все «Повести Белкина» обрели счастливый конец. И роман «Евгений Онегин» был закончен вскоре после свадьбы вставным письмом Онегина Татьяне, полным тех чувств, которые тогда владели автором. Пушкин и Наталья Николаевна соединились в московском храме Большого Вознесения и расстались в петербургской церкви Спаса Нерукотворного Образа. Им суждено было прожить вместе всего пять лет, 11 месяцев и восемь дней. Ей было 24 года, а ему 37 лет, когда прозвучал роковой выстрел на Черной речке, отнявший у Натальи Николаевны мужа, а у России национального поэта. Незадолго до смерти Пушкин сказал о жене: «Она, бедная, безвинно терпит и может еще потерпеть во мнении людском». И он оказался прав не столько в отношении современников, сколько потомков. «Потерпела» она от суждений многих пушкинистов и даже от его собратьев по перу. Ее роль в истории дуэли, виновность или невиновность — вот что занимало и занимает всех до сих пор.

Первый биограф Пушкина П. В. Анненков не только тактично обошел молчанием всю историю отношений жены поэта с Дантесом, но и вообще ограничился констатацией фактов. Особое внимание отношениям Натальи Николаевны и Дантеса было уделено впервые в книге Павла Елисеевича Щеголева «Дуэль и смерть Пушкина», вышедшей в 1916 году: «Ее соблазняли, и она была жертвой двух Геккеренов». Щеголев детально проследил дуэльную историю от 4 ноября 1836 года, когда Пушкин получил анонимный пасквиль, причислявший его к ордену российских рогоносцев, до смерти поэта 29 января 1837-го. Как пишет Щеголев, «после всего происходившего в ноябре Пушкин не считал искренним и сколько-нибудь серьезным увлечение Дантеса Натальей Николаевной».

В 1929 году свое видение Натальи Николаевны выразила Марина Цветаева в очерке «Наталья Гончарова». В нем представлены две Натальи Гончаровы — жена поэта и художница, красавица и труженица, двоюродная бабушка и внучатная племянница. В таком сопоставлении, как пишет Цветаева, «…с Натальи Гончаровой с самого начала снята вина». И продолжает: «Нет в Наталье Гончаровой ничего дурного, ничего порочного, ничего, чего не было в тысячах таких, как она, — которые не насчитываются тысячами. Было в ней одно: красавица. Только — красавица, просто — красавица, без коррективы ума, души и сердца, дара. Голая красота, разящая, как меч. И сразила». Но не вяжется этот портрет с женою Пушкина, в которой душу он любил более лица ее. В пристрастных суждениях-осуждениях Цветаевой (ибо Пушкина любит она страстно, а в его любви к жене видит одно — чары) есть бьющее в самую точку сравнение: «Как Елена Троянская повод, а не причина Троянской войны (которая сама не что иное, как повод к смерти Ахиллеса), так и Гончарова не причина, а повод смерти Пушкина, с колыбели предначертанной». При всей разнице в стиле и жанре они оказываются близки друг другу — Цветаева и Щеголев.

Говоря о семейной жизни Пушкина, Щеголев приводит цитату из письма Пушкина-жениха П. А. Плетневу от 29 сентября 1830 года: «Все, что ты говоришь о свете, справедливо; тем справедливее опасения мои, чтоб тетушки да бабушки, да сестрицы не стали кружить голову молодой жене моей пустяками. Она меня любит, — но посмотри, Алеко Плетнев, как гуляет вольная луна etc».

Другая позиция, близкая к той, которой придерживались друзья Пушкина, и к тому, что хотелось самому поэту, нашла выражение в 1935 году в первой книге, посвященной Наталье Николаевне, — «Невеста и жена Пушкина». Ее автор — известный пушкинист Модест Людвигович Гофман, выехавший в 1922 году в заграничную командировку и оставшийся в Париже, где он по праву стал признанным главой пушкиноведения в русском зарубежье.

Книга открывается цитатой из пушкинской поэмы «Цыганы»:

По поводу этих строк Гофман пишет: «Всем своим „донжуанским“ опытом Пушкин знал радость и муки (чаще муки!), которые дает крылатый бог любви, и знал прежде всего, что любовь крылата: найдет, налетит, властно покорит не умеющее ей сопротивляться бедное человеческое сердце».

Гофман замечает: «Пушкин не мог теперь, в этот период, не увидеть, что Наталья Николаевна его любит, а не со спокойным безразличием дает свою руку», но тут же напоминает, как «гуляет вольная луна».

Через два года после Гофмана В. В. Вересаев к столетию гибели поэта выпустил свою популярную книгу «Спутники Пушкина». Очерком, посвященным Наталье Николаевне, он обобщил все то, что в воспоминаниях, рассказах и письмах современников было высказано о ней. Он выразился более чем определенно в отношении написанного о Наталье Николаевне ее старшей дочерью от второго брака, А. П. Араповой, назвав ее сообщения «лживыми» и «тенденциозными», «в которых нельзя верить ни одному слову». Однако один из лживых рассказов Араповой о связи Пушкина со свояченицей Вересаев непоследовательно принимает и закрепляет одной фразой без всяких оговорок: «За время одной из беременностей жены он интимно сошелся с девушкой-сестрой ее Александриной Гончаровой».

To же самое можно заметить и в связи с тем, что пишет Вересаев по поводу ревности, испытываемой Натальей Николаевной к объектам пушкинского интереса. При этом привлекается суждение Софьи Николаевны Карамзиной, писавшей в 1834 году: «Жена Пушкина часто и преискренно страдает мучениями ревности, потому что посредственная красота и посредственный ум других женщин не перестают кружить поэтическую голову ее мужа». Карамзина пишет о поэтических увлечениях, Вересаев же переводит это высказывание на более прозаическую почву: «Ревность и подозрения Натальи Николаевны были очень не лишены оснований. У Пушкина за время его женатой жизни был целый ряд увлечений: графиня Н. Соллогуб, А. О. Россет-Смирнова, графиня Д. Ф. Фикельмон». Дальше речь идет о якобы имевшей место связи Пушкина с Александриной Гончаровой, а в целом создается ложное впечатление, что у Пушкина была связь со всеми названными дамами.