Эйнштейн - Максим Чертанов

Глава первая ДРУГИЕ

Зачем читать (писать) о человеке, о котором уже так много читано (писано)? Нужно ли и можно ли узнавать (рассказывать) о жизни того, кто этого не хотел? А Эйнштейн — не хотел. Из интервью 1934 года журналу «Тауэр»: «Моя жизнь — простая вещь, которая никому не интересна. Известно, что я родился, а все остальное не нужно». Из письма биографу Карлу Зелигу, 25 октября 1953 года: «Мне никогда не приходило в голову, что любое оброненное мною замечание будет подхвачено и увековечено. Если б знал, еще глубже спрятался бы в своей раковине». Историк науки Бернард Коэн, интервьюировавший его за несколько дней до смерти: «Эйнштейн сказал, что человек имеет право на частную жизнь даже после смерти… Он полагал, что корреспонденцию Ньютона можно издавать, потому что письма предназначаются к чтению, но добавил, что даже в корреспонденции может быть личное, что нельзя издавать». Эйнштейн — другу, Генриху Цангеру, 24 декабря 1919 года: «В жизни человека моего типа важно лишь то, что и как он думал, а не то, что он делал или чувствовал».

И ведь есть переведенные на русский язык прекрасные книги о том, что и как он думал (о физике, разумеется), например фундаментальная работа американского физика и историка науки Абрахама Пайса [1] (правда, понять ее как следует может только специалист) или биография, написанная его ассистентом Банешем Хофманом [2]; есть и блестящая отечественная работа Б. Г. Кузнецова [3]… Может, ничего больше писать и не надо?

Но вот мы попадаем в Интернет, и на нас обрушивается — по-русски и по-английски [4] — гигантская масса бурой субстанции, общий смысл которой примерно следующий: Эйнштейн а) еврей, поэтому теория относительности неверна; б) еврей, бросил жену и дочь, поэтому теория относительности неверна; в) еврей, украл теорию относительности у жены-славянки, впрочем, теория все равно неверна; г) еврей, украл теорию относительности у француза и немца, впрочем, теория все равно неверна. (Можно найти и экзотическое: Эйнштейн антисемит, и поэтому теория относительности неверна.) О. Акимов, «Феномен Эйнштейна»: «Альберт Эйнштейн… скрыл от общественности истинные события своей биографии — это явный признак авантюристического характера. Нечистоплотность в повседневной жизни приводит к недобросовестности в сфере научной деятельности». А. М. Буровский, «Евреи, которых не было»: «Эйнштейн, при ближайшем рассмотрении, вовсе не „открыл“ законы относительности, а попросту повторил давно уже сделанное Пуанкаре. Этот „мировой гений“ выучил английский язык только за 17 лет, диссертация его позднее была признана ложной, а подробности его частной жизни просто пугают».

А знаете, понять авторов «страшилок» (так мы будем дальше называть всю эту массу) даже можно, когда читаешь ранние официальные биографии Эйнштейна или биографии советские: все они хороши, вот только слащавы почти до невыносимости. Б. Г. Кузнецов: «Бессмертным будет и облик Эйнштейна, демонстрирующий отречение человека от всего личного и повседневного во имя познания мира… Вот он стоит перед нами, бесконечно добрый, углубленный в свои мысли… У Эйнштейна „надличное“ не только заполняло сознание, но заставляло мысль парить на таких высотах, откуда собственная жизнь и собственная смерть уже казались несущественными… Эйнштейн никогда не думал о своей роли в истории и науке; он никогда вообще не думал о себе». Съев столько патоки, захочешь немного селедки. Сам Эйнштейн в отличие, например, от другой «суперзвезды», Марка Твена, публично и даже в частной переписке обычно тоже высказывался в «паточном» духе: надо быть нравственным и т. п. Другу, Максу Борну, например, писал: «Каждый человек должен давать пример чистоты и иметь мужество сохранить этические убеждения в обществе циников. С давних пор я стремлюсь поступать таким образом…»

Чтобы хоть как-то всю эту патоку компенсировать, появляется «селедка», то есть «страшилки»; они появлялись бы, даже не будь Эйнштейн евреем, хотя, конечно, не в таком количестве и чуть менее злобные (как о Дарвине, например). И нормальному биографу хочется добавить «селедки» — так, в хорошей, взвешенной книге П. Картера и Р. Хайфилда [5] если приводятся слова Эйнштейна о том, что он любил своего ребенка, обязательно добавляется комментарий: «якобы любил». В итоге в массовом сознании «селедка» перевесила: так, друг автора данной книги, культурный человек, профессор, не антисемит, сказал: «Пиши, только, чур, все честно: как жену обокрал и как сионисты ему имя сделали».

Теперь деваться уже некуда, надо компенсировать горы «селедки», но не патокой, а фактами. Плохое нет нужды сочинять, оно было, герой наш — человек непростой и сам порой кое о чем проговаривался: так, о своей биографии, написанной его зятем Рудольфом Кайзером, отозвался: «Если что-то в данной книге и упущено, то оно относится к области иррационального, противоречивого, странного и даже безумного». В жизни Эйнштейна мы увидим по меньшей мере два поступка, о которых не упоминается в «страшилках», но которые мы назовем чудовищными. И благородных дел было много. Но решать, какие поступки перевешивают, и ставить оценку — не наша задача: мы не в школе. Нам нужно попытаться составить иное уравнение: записывать в его левой части факты (а они, как ни странно, довольно скудны) — и в правой у нас должно создаться более-менее цельное представление о человеке. Не сойдется уравнение — наша вина, не его. Он нам ничего не обещал.

Альберт Эйнштейн принадлежал как минимум к восьмому поколению немецких евреев. Первый его предок, о ком есть сведения, — Якоб Вейль из Валлерстейна, живший в конце XVII века. Через два поколения в семье появился человек по фамилии Эйнштейн (буквально: «один камень») — Давид Эйнштейн (1713–1763). Представитель шестого поколения, Абрам Эйнштейн (1808–1868), дед Альберта, женился на Хелен Моос в 1839 году, у него было семеро детей, один из которых, Герман, отец Альберта, родился в 1847-м в городке Бухау, учился в средней школе в Штутгарте, был отличником, любил математику, но средств на учебу не имел и стал коммерсантом. 8 августа 1876 года в городе Ганштатте он женился на Полине Кох, которая родилась в 1858-м в такой же многодетной еврейской семье, но зажиточной: отец Полины Юлиус Дерцбахер (сменивший фамилию на Кох) и его брат разбогатели на торговле зерном. Молодожены поселились в Бухау, а в 1877 году переехали в Ульм в королевстве Вюртембергском (единой Германии тогда не было), где жила их многочисленная родня. Герман стал партнером в фирме его кузенов Моисея и Германа Леви по изготовлению перин.