1612. Минин и Пожарский - Виктор Поротников Страница 10

Глядя на все эти приготовления Пожарского, боярин Лыков небрежно заметил ему:

— Не суетись понапрасну, князь. Кантемир-мурза не станет обнажать на нас оружие. Он же идет сюда как союзник Василия Шуйского. Ему же ведомо, что хан Мухаммад-Гирей заключил тайный договор с Василием Шуйским.

— Знаю я этих татарских союзников, — проворчал Дмитрий Пожарский, — знаю и цену договорам с крымскими ханами. С этими нехристями, боярин, нужно ухо востро держать. Татарин будет тебе улыбаться и в дружбе клясться, а сам при первой же возможности ударит тебя ножом в спину!

Едва стемнело, как из степной дали к Кашире подвалила татарская орда — многие тысячи всадников и больше сотни повозок на больших колесах. В какие-то из повозок были впряжены мулы и лошади, в какие-то — одногорбые верблюды. Соорудив из возов огромный круг, крымцы поставили в его центре свои юрты с закругленным верхом.

Табуны расседланных лошадей покрыли все окрестные пастбища.

От Кантемир-мурзы в лагерь Пожарского прибыли посланцы, пригласившие русских воевод на ужин в шатер своего повелителя.

Борис Лыков живо откликнулся на это приглашение. Князь Пожарский отказался ночью покидать свой стан. Глядя на него, не поехал на пир к татарам и полковник Горбатов. Тимоха Сальков и рад бы был составить компанию боярину Лыкову, но тот не пожелал взять его с собой. Самонадеянный Лыков считал ниже своего достоинства сидеть рядом на пиру с бывшим разбойным атаманом без роду и племени.

Проводив боярина Лыкова в гости к Кантемир-мурзе, князь Пожарский удвоил караулы. Все его ратники легли спать, положив оружие рядом с собой. Пороховые заряды и ядра были сложены возле пушек, чтобы пушкари в любой момент могли открыть огонь.

Костры в русском лагере постепенно гасли один за другим; шатры были окутаны тишиной, нарушаемой лишь храпом спящих стрельцов.

Князю Пожарскому не спалось. Он вставал, выходил из шатра, поднимался по склону холма к орудийной позиции, откуда татарский стан был как на ладони.

Ночь была теплая и звездная. Ущербный серп луны едва виднелся в темной необъятной вышине.

Опираясь на колесо пушки, князь Пожарский вглядывался в разлитое по степи море рыжих огней. Теплый ветер нес со стороны татарского становища запах дыма, жареного мяса и нагретых овчинных шкур. Оттуда далеко разносились гортанные выкрики степняков, их протяжные заунывные песни, рев верблюдов и ржание коней.

* * *

Боярин Лыков вернулся в русский стан лишь под утро, он был сильно навеселе. Четверо сопровождающих его слуг принесли подарки от Кантемир-мурзы: роскошную саблю в серебряных ножнах, добротное татарское седло со стременами, островерхий шлем из дамасской стали и свернутый в трубу персидский ковер.

Немного проспавшись в своем шатре, боярин Лыков пришел в шатер к Дмитрию Пожарскому и сказал ему, что Кантемир-мурза остался недоволен тем, что князь Пожарский не пожелал отужинать у него.

— В вопросах гостеприимства Кантемир-мурза очень щепетилен, — молвил князю Пожарскому боярин Лыков. — Всякого отказавшегося прийти к нему на угощение Кантемир-мурза считает своим врагом. Такими вещами не шутят, князь. Чужие обычаи надо уважать. Коль зовут тебя на пир, стало быть, нужно идти, даже если ты сыт по горло или зубной болью мучаешься. Я задобрил Кантемир-мурзу тем, что наплел ему, будто ты дал клятву Василию Шуйскому по ночам никуда не отлучаться от повозки с золотом. — Лыков осклабился щербатым ртом, подмигнув Пожарскому. — Кантемир-мурза был восхищен таким твоим рвением при исполнении служебного долга. Этот узкоглазый черт велел мне непременно привести тебя к нему, когда взойдет солнце. Так что, князь, оденься получше и слугам своим вели сделать то же самое. Кантемир-мурза приглашает нас с тобой к себе на полуденную трапезу.

И уже совсем тихим голосом Лыков добавил: мол, на этом застолье они и обсудят с Кантемир-мурзой, на каких условиях татары станут воевать с Лжедмитрием и поляками.

— Для меня главное — передать золото Кантемир-мурзе, — проворчал Пожарский, с самого начала недовольный всей этой затеей Василия Шуйского. — А как натравить татар на Лжедмитрия и поляков — это уже твоя головная боль, боярин.

Прибыв в татарский стан, Дмитрий Пожарский сразу обратил внимание на русских невольников, в основном женщин и детей, которые сновали между юртами, таская хворост для костров и воду в кожаных ведрах для приготовления пищи. Юных и красивых невольниц их владельцы голыми водили по становищу с веревкой на шее, предлагая всякому желающему за плату уединиться с русской рабыней в юрте или в крытой повозке. Были среди татар и такие, кто желал продать имеющуюся у него невольницу или ребенка, зная, что это самый ходовой товар. Желающих купить молодую рабыню или мальчика среди татарских военачальников и приближенных Кантемир-мурзы было много.

У Кантемир-мурзы было прозвище Кровавый Меч. Всю свою жизнь он провел в набегах и походах, не расставаясь с саблей и быстрым, как ветер, скакуном.

Кантемир-мурза не понравился князю Пожарскому с первого взгляда. Он был небольшого роста, с широкими плечами и кривыми ногами. Длинный цветастый халат из блестящего шелка смотрелся на нем несколько мешковато. Его большая голова была гладко выбрита и увенчана на макушке небольшой круглой шапочкой из зеленого бархата. Загорелое лицо Кантемир-мурзы было покрыто шрамами. Один шрам багровел на его левой скуле, другой залег меж черных густых бровей, третий шрам виднелся на коротком приплюснутом носу. Своими толстыми щеками Кантемир-мурза напоминал хомяка, а своими раскосыми глазами он смахивал на рассерженную рысь. На вид ему было лет пятьдесят, хотя в его черной бородке и усах не было заметно ни единого седого волоска.

Князю Пожарскому не понравилось, что боярин Лыков расточает перед кривоногим Кантемир-мурзой льстивые речи и низко кланяется ему. Когда до него дошла очередь произнести приветствие хозяину застолья, слог князя Пожарского был сух и краток, а его поклон лишь с натяжкой можно было назвать поклоном.

После угодливого раболепства боярина Лыкова такое поведение князя Пожарского выглядело весьма вызывающе. Приближенные Кантемир-мурзы, коих собралось у него в шатре не меньше двадцати человек, недовольно загалдели.

Кантемир-мурза властным жестом руки, унизанной перстнями, заставил своих вельмож примолкнуть.

— Сразу видно, что князь Пожарский воин, а не царедворец, — по-русски произнес Кантемир-мурза с неким подобием улыбки на своих толстых губах. — К тому же князь Пожарский мой гость, и, значит, ему простительно любое поведение. Кто привык кланяться, тот кланяется низко, а кто кланяться не привык, тот кланяется, как умеет.

Все приближенные Кантемир-мурзы и он сам сидели на мягких подушках, сложив ноги калачиком. Перед каждым из них слуги поставили по маленькому столу на низких ножках. И только перед Кантемир-мурзой стол был поставлен довольно длинный, поскольку рядом с ним должны были пировать два его гостя из русского стана.

Боярин Лыков опустился на ковер слева от Кантемир-мурзы, князь Пожарский расположился справа от него.