Тит. Божественный тиран - Макс Галло Страница 10

— Мне нужен Иосиф! — повторил Веспасиан, повернувшись ко мне. — Рой землю, взрывай пещеры и подземелья. Он не мог сбежать из Йодфата, и ни один бог не мог поднять его в воздух. Найди его!

На четвертый день в руинах города, неподалеку от крепости, я увидел, как два легионера толкают ко мне женщину с такими длинными волосами, что они закрывали ей грудь. Она встала передо мной на колени и вскричала, что, если я пообещаю сохранить ей жизнь, то она сдаст Иосифа бен-Маттафия, вместе с которым пряталась три последних дня.

Я сел рядом с ней на пыльную землю. Я слышал жужжание огромных мух, которые перелетали с одного мертвого тела на другое.

— Если ты расскажешь все, я сохраню тебе жизнь, — сказал я. — Если нет, палачи будут истязать тебя до тех пор, пока ты не выдашь все, что тебе известно.

Она заговорила, задыхаясь.

Я приказал, чтобы ей дали воды, и приготовился слушать.

Когда мы взяли город, Иосиф нырнул в глубокий бассейн, с одной стороны которого находилась просторная пещера, которую нельзя было увидеть сверху. Женщина пряталась там вместе с несколькими знатными горожанами, которые перебрались туда, захватив запасы продовольствия.

Иосиф сидел рядом с ней. На следующий день он признался ей, что ночью у него было видение, которое могло прийти только от Бога. Он рассказал, что обратился к Богу с молитвой: «Раз Ты решил покарать еврейский народ, созданный Тобой, и отдать всю удачу римлянам, если Ты избрал меня для того, чтобы открыть нам будущее, то я по собственной воле перейду к римлянам. Я выбираю жизнь, но беру Тебя в свидетели, что покину эту пещеру не как предатель, а как Твой слуга».

Голос женщины дрожал.

— Он просто хотел жить, избежать смерти! — кричала она.

Она рассказала об этом спутникам, которые возмутились, обвинили Иосифа в том, что он отказывается умереть в сражении и предпочитает рабство. Они угрожали убить его и сказали: «Ты умрешь, как еврей, если сам убьешь себя, или как предатель, если нам придется убить тебя!»

— Он говорил с нами весь день, — продолжала женщина. — Старался убедить, что самоубийство противно самой природе и что это святотатство, грех перед Богом, создавшим нас. Он переходил от одного к другому, повторяя: «Те, кого преступное безумие заставило поднять оружие против себя, те окажутся в самом темном углу ада, куда попадут их души, а Бог, их отец, покарает их потомков за преступления родителей!» Но он не смог никого убедить. Мужчины бросились на него, собирались убить. Он защищался, и они не решились зарезать его, потому что он до сих пор много значит для нас.

Женщина закрыла лицо руками и продолжала причитать, сожалеть о том, что не сказала спутникам, что Иосиф, предлагая убивать друг друга по очереди, собирался обмануть их. Он сказал: «Раз уж мы решили умереть, — давайте тянуть жребий! Пусть тот, кто вытащит первый номер, умрет от руки того, кто вытащил второй. Таким образом, мы все погибнем, но никому не придется самому накладывать на себя руки!»

Она внезапно выпрямилась, схватила меня за плечи, и закричала, что Иосифу достался самый последний номер, а все остальные, убежденные в том, что он сделает как договорились, стали убивать друг друга.

— По его глазам я поняла, что он всех обманул, — рыдала женщина. — Он не собирался убивать себя. Он наверняка сидит в пещере, среди трупов. Может, он не стал убивать последнего человека, а убедил его остаться в живых.

Я помог ей идти, и она подвела меня к бассейну. Я крикнул:

— Иосиф бен-Маттафий! Я Серений, римский всадник на службе легата Тита и полководца Флавия Веспасиана. Они обещают сохранить тебе жизнь. Рим великодушен к тем, кто храбро сражается. А ты был отважным, Иосиф. Полководец Веспасиан и Тит признают это.

Через несколько мгновений я увидел Иосифа бен-Маттафия, предводителя евреев Галилеи.

С первого взгляда я понял, что Иосиф бен-Маттафий не был обычным человеком, одним из главарей, которые, внезапно лишенные власти и побежденные, оказываются более заурядными, чем самые гнусные рабы. Он шел уверенно и высоко держал голову, как государь, не утративший своего влияния и достоинства. Казалось, он не обращал никакого внимания на насмешки, оскорбления и угрозы солдат, собравшихся вокруг бассейна. Некоторые кричали с ненавистью, подняв кулаки, вспомнив яростные сражения, своих товарищей, обожженных кипящим маслом, убитых и раненых. Они хотели, чтобы он был убит, там, среди руин и трупов евреев, которые повиновались ему. Некоторые солдаты усмехались, говоря, что ему не хватило мужества убить себя, как остальным, не сдавшимся в плен.

Я выкрикнул приказ, который получил от Флавия Веспасиана, — проводить Иосифа бен-Маттафия в лагерь. Я сказал, что тому, кто поднимет на него руку, отрубят голову.

Мужчины опустили кулаки, но продолжали роптать, прося смерти еврейскому полководцу. Они сопровождали нас до палатки Веспасиана, где собралось множество трибунов, легатов и центурионов. Все они толкались, стараясь пробиться вперед и получше разглядеть этого необычного врага, которого его бог сначала избрал, а потом покинул.

Я не спускал с него глаз. Велел заковать его в цепи, но он держался как свободный человек, высоко подняв голову. Я и не думал, что он так молод, и заметил, что Флавий Веспасиан и Тит были удивлены не меньше моего. Иосифу было самое большее тридцать лет. Это был высокий человек с худым лицом. Его длинные волосы спадали на щеки и путались с черной бородой.

Несмотря на цепи, сковавшие его запястья и лодыжки, ему удалось скрестить руки. Он был спокоен и, казалось, не испытывал ни малейшего страха. Этот человек решил сдаться не из малодушия. Женщина, выдавшая его, не поняла его причин и намерений. Я поверил в искренность его слов, когда у водоема солдаты заковывали его в цепи, и он сказал мне: «Я не предаю свой народ, я служу ему, сохраняя свою жизнь и повинуясь Богу».

Я вполголоса повторил эти слова Титу. Я знал, что он разделяет мое чувство, испытывает уважение и сострадание к этому человеку, такому же молодому, как и он сам, который был избран своим народом и героически сражался. Но, поскольку удача изменчива, а пути богов неисповедимы, он был теперь просто побежденным, закованным в цепи, но не утратившим гордости в испытаниях. На лицах офицеров, которые находились в палатке Флавия Веспасиана, я читал такие же чувства. А солдаты, толпившиеся на форуме и на аллеях лагеря, продолжали требовать смерти еврейскому полководцу.

Флавий Веспасиан колебался. Тит наклонился к отцу и долго говорил с ним. Веспасиан выслушал его, подошел к Иосифу, который не склонил перед ним головы, и объявил:

— Ты сражался с Римом. Рим победил тебя, как всегда побеждал своих врагов. Твой город разрушен, твой народ наказан. Бывший полководец народа, которого безумие заставило восстать, теперь ты — пленник Рима, и в качестве доказательства моей победы я отправлю тебя нашему императору Нерону.

Иосиф бен-Маттафий вздрогнул.