Нефертити и Эхнатон - Кристиан Жак Страница 10

Тем не менее, Аменхотеп III пользуется дурной славой у некоторых египтологов. Его считают совершенным образцом восточного деспота – сладострастного, ищущего наслаждений, бездеятельного; говорят, что этот царь, любивший удовольствия самого материального характера, тратил большую часть своего времени на пиры и роскошные охоты, которые обходились казне очень дорого.

Такая нелицеприятная оценка базируется, однако, на весьма ненадежных основаниях. Например, известно, что знаменитые львиные охоты имели ритуальный смысл: царь-охотник пытался подчинить себе силы хаоса и «укротить зверя», то есть покорить своей воле мир животных инстинктов.

Двор Аменхотепа III не производит впечатление сборища пьяных гуляк; напротив, он с достоинством представлял эту величайшую страну тогдашнего мира, уделяя значительное внимание теологии и символике.

Вельможи из ближайшего окружения царя, люди редких достоинств, – такие, как начальник строительных работ Аменхотеп сын Хапу, архитекторы Сути и Хор, начальник житниц Беки – были великими мыслителями. Стелы и статуи сохранили для нас свидетельства их духовного опыта, отличавшегося замечательной интенсивностью. А ведь помимо создания превосходных сакральных текстов в ту эпоху была реализована и грандиозная архитектурная программа, благодаря которой царствование Аменхотепа III считается одной из вершин в развитии человеческой цивилизации. Вспомним хотя бы о третьем пилоне в Карнаке, о южном дворце в Мединет Абу, о храме в Сблебе(в Судане), о заупокойном храме царя на западном берегу Нила (от которого сохранились только колоссы Мемнона) и, наконец, об одном из самых совершенных творений египетского искусства – Луксорском храме.

Зимородок и голубь в болотных зарослях. Фрагмент расписного фриза из Северного дворца в Ахетатоне.

Повсюду та же светлая поверхность камня, та же чистота форм. Повсюду – ощущение невесомой силы, неподвластной времени. Гармония этого искусства отражает гармонию царствования, безмятежная уравновешенность которого продолжает воздействовать на нас через посредство созданных в ту эпоху шедевров.

Внешняя политика Аменхотепа III

Цивилизация Нового царства во многом зависела от отношения фараонов к внешнему миру и, в частности, к наиболее сильным соседним странам, часть которых могла представлять для Египта потенциальную угрозу.

Фивы стали символом могущества и независимости Египта. Именно в Фивах родилось освободительное движение, тот дух, который заставил египетских солдат начать борьбу за изгнание завоевателей-гиксосов. Однако и после их изгнания Египет продолжал опасаться вторжения с севера. Фараоны Тутмос III и Аменхотеп II специально осуществляли военные походы и рейды в Азию, чтобы показать возможным злоумышленникам: египетская армия прекрасно организована и не потерпит никаких поползновений к агрессии.

В правление Аменхотепа III Египет был суверенным государством, обладавшим столь значительными вооруженными силами, что ни одна страна (включая страны «великих царей» – Вавилон и Митанни) не рискнула бы напасть на него. Тем не менее, внешнеполитическая доктрина не изменилась со времен начала Нового царства: азиаты считались агрессорами, Египет же якобы всегда только защищался. Его территория воспринималась как святилище, ограниченное на севере бахромчатым устьем Нила (Дельтой), на юге – первыми нильскими порогами. Для лучшей защиты страны были созданы «буферные» зоны – территории, находившиеся под египетским протекторатом. На юге такой зоной стала Нубия – настоящая провинция, которую фараон держал под жестким контролем. На северо-востоке маленькие княжества образовывали целую мозаику, и управлять ими было значительно труднее. Оттуда снова могла прийти угроза.

Религиозные тексты сообщают о том, что бог Амон передал фараону власть над чужеземными странами. Сточки зрения теологии, все они подчинены Египту. Если их жители «восстают» против Египта, они тем самым нарушают божественный закон и становятся «мерзостью для Ра (солнечного бога)».

К 1380 году до н. э. Египет владел империей, которая простиралась от сирийского побережья до реки Оронт и от первых нильских порогов, северной границы Нубии, на юг до третьих порогов; фараоны поддерживали мирные отношения с Митанни и Вавилоном.

Ведя переписку с митаннийским царем Тушраттой, Аменхотеп III пользовался не египетским, а аккадским языком. [39]Это было обусловлено, с одной стороны, изысканной вежливостью фараона, а с другой – магической практикой. Иероглифы, которые считались словами бога, резервировались «для внутреннего пользования» и не употреблялись в дипломатической переписке профанного характера.

Аменхотеп III проявлял большую гибкость, стараясь не задеть чувства своих респондентов; так, когда шла подготовка к браку его дочери с царем Вавилона, фараон руководствовался принципами вавилонского, а не египетского права. [40]

Насилие и репрессии не казались ему приемлемыми средствами для поддержания мира в империи; он предпочитал осуществлять «дискретный» надзор, оставляя подданным достаточно свободы, чтобы они могли жить в соответствии со своими религиозными верованиями и обычаями.

Обратим внимание на один очень существенный факт: внешняя политика Аменхотепа III способствовала многочисленным религиозным и социальным контактам между Египтом и сопредельными странами. Происходил настоящий «обмен богами»; встречались, часто вполне дружески, различные, более или менее «дополнявшие» одна другую идеологии. [41]Народы (и верования) вступали в соприкосновение друг с другом, не находясь при этом в состоянии вражды.

Египет открылся навстречу миру, и мир открылся для Египта. Эта особая атмосфера не могла не повлиять на рождение религии Атона.

Несмотря на блестящие достижения, которыми было отмечено его правление, Аменхотеп III столкнулся с одной деликатной проблемой: быстрым ростом военного могущества хеттов. В 1370 году царь Суппилулиума взошел на престол, приняв на себя ответственность за судьбу хеттского народа; он сразу же стал укреплять свою армию, так как, обладая решительным характером, вовсе не собирался оставаться покладистым союзником Египта.

Суппилулиума был по своему духу завоевателем. Он лелеял далеко идущие планы относительно будущего своей страны и собирался мобилизовать ее сильный народ для политики территориальных завоеваний. Почему бы хеттам не нарушить международное равновесие и не извлечь из этого выгоду для себя?