Убитая пирамида - Кристиан Жак Страница 10

– Вы не хотите считаться с иерархией?

– А что, Кадаш превыше закона?

Ярти вздохнул.

– Вы производите впечатление человека умного и смелого, судья Пазаир; не делайте вид, что вы не понимаете.

– Если иерархия несправедлива, страна идет к своей погибели.

– Она раздавит вас, как и всех остальных; довольствуйтесь решением тех проблем, что вам поручены, и предоставьте щекотливые дела вышестоящим. Ваш предшественник был благоразумным человеком и умел избегать ловушек. Вас повысили, так не портите себе карьеру.

– Я получил это назначение благодаря своим методам; с чего бы мне их менять?

– Используйте свой шанс, не нарушая установленного порядка.

– Я не знаю другого порядка, кроме Закона.

Отчаявшись, секретарь ударил себя в грудь.

– Вы на пути к пропасти! Учтите, я вас предупреждал.

– Завтра вы отнесете мой отчет в администрацию провинции.

– Как вам будет угодно.

– Меня вот что интересует: я нисколько не сомневаюсь в вашем усердии, но неужели вы один – это весь мой персонал?

Ярти как будто засмущался.

– В некотором роде да.

– Что значат эти недомолвки?

– Есть еще некто по имени Кем…

– Его должность?

– Пристав. Его дело – производить аресты, о которых вы распорядитесь.

– Должность, на мой взгляд, немаловажная!

– Ваш предшественник никого не арестовывал; если он подозревал преступника, дело передавалось в инстанции, вооруженные получше. А поскольку в конторе Кему скучно, он патрулирует.

– А буду ли я иметь честь познакомиться с ним?

– Он заходит иногда. Не надо с ним свысока: у него отвратительный характер. Я его боюсь. Если захотите сделать ему замечание, на меня не рассчитывайте.

«Навести порядок в собственной конторе и то будет нелегко», – подумал Пазаир, заметив тем временем, что папирус кончается.

– Где вы его покупаете?

– У Бел-Трана, лучшего изготовителя папирусов в Мемфисе. У него высокие цены, но материал отменного качества и прочности. Я вам его рекомендую.

– Разрешите одно сомнение, Ярти: эта рекомендация бескорыстна?

– Да как вы могли такое подумать?

– Ладно, я ошибся.

Пазаир просмотрел последние жалобы – ничего особенно важного или срочного. Он перешел к спискам чиновников, которых должен был контролировать, и к назначениям, поданным ему на утверждение, – обычная административная работа, требующая только его печати.

Ярти сел, положив под себя согнутую левую ногу и выставив вперед правую; держа наготове палетку и засунув калам [16]за левое ухо, он чистил кисточки и наблюдал за Пазаиром.

– Вы давно работаете?

– С рассвета.

– Рановато.

– Сельская привычка.

– Привычка… ежедневная?

– Учитель говорил мне, что один день небрежения – катастрофа. Познавать можно только сердцем, при условии, что уши открыты, а разум покорен. Чтобы этого достичь, нет ничего лучше добрых привычек. В противном случае дремлющая в нас обезьяна пускается в пляс и бог покидает свое святилище.

Секретарь явно помрачнел:

– Не слишком приятное существование.

– Мы – служители правосудия.

– Кстати, мой рабочий день…

– Восемь часов, два выходных на шесть рабочих дней и два-три месяца отпуска во время различных праздников… [17]Договорились?

Секретарь кивнул. И без напоминаний судьи ему стало ясно, что над пунктуальностью придется немного поработать.

Одно короткое дело заинтересовало Пазаира. Начальник стражи, охранявшей сфинкса в Гизе, был переведен в док. Резкий поворот в карьере: очевидно, этот человек совершил серьезный проступок. Однако вопреки обыкновению вина указана не была. И при этом старший судья провинции наложил свою печать; дело было только за печатью Пазаира, поскольку солдат жил в его округе. Простая формальность, которую следовало выполнить, не раздумывая.

– Наверное, многие жаждут получить пост начальника стражи сфинкса?

– В претендентах нет недостатка, – согласился секретарь, – однако на сегодняшний день у них шансов немного.

– Почему?

– На этом посту бывалый солдат с замечательным послужным списком и к тому же человек смелый. Он ревностно охраняет сфинкса, при том что старый каменный лев выглядит достаточно впечатляюще, чтобы самому себя защитить. Кому придет в голову причинить ему вред?

– То есть почетный пост?

– Совершенно верно. Начальник стражи набрал других ветеранов, чтобы обеспечить им небольшое содержание; впятером они ведут наблюдение по ночам.

– А вам известно о его переводе?

– Переводе… Вы шутите?

– Вот официальный документ.

– Поразительно. Что он натворил?

– Вы рассуждаете так же, как я. Об этом ничего не сказано.

– Не берите в голову; это, наверное, решение военного командования, логику которого нам не постичь.

Северный Ветер издал характерный крик: осел предупреждал об опасности. Пазаир вышел и оказался перед огромным павианом, которого хозяин держал на поводке. Эта обезьяна со свирепым взглядом, большой головой и лохматым туловищем недаром слыла кровожадным зверем. От ее ударов и зубов нередко гибли крупные хищники, и даже львам случалось обращаться в бегство при виде стаи разъяренных павианов.

Хозяин, играющий бицепсами нубиец, производил не менее сильное впечатление.

– Надеюсь, вы крепко его держите.

– Дозорный павиан [18]к вашим услугам, судья Пазаир, равно как и я сам.

– Вы – Кем.

Нубиец кивнул.

– О вас поговаривают в округе; похоже, для судьи вы слишком много суетитесь.

– Мне не нравится ваш тон.

– Придется привыкать.

– Ни в коей мере. Либо вы будете вести себя почтительно, как подобает подчиненному, либо подадите в отставку.

Двое мужчин долго вызывающе смотрели друг на друга, собака судьи и павиан пристава делали то же самое.