Гений войны Кутузов. «Чтобы спасти Россию, надо сжечь Москву» - Яков Нерсесов Страница 10

В конце жизни их противостояние достигнет апогея: в 1794 г. в ходе подавления Всепольского восстания Т. Костюшко Суворов перестанет обращать внимание на приказы главнокомандующего Репнина, которому придется горько признаться вслух: «Я уже не знаю, сам ли я командую или отдан под команду!»

…Кстати сказать, когда уходили одни суворовские недруги, то их место занимали другие – неуемная саркастичность и «шоуменство» Александра Васильевича брали свое. Так, с Григория Александровича Потемкина он переключился на… Николая Васильевича Репнина. Причем неприязнь была его столь велика, что Суворов сам признавал, что не может ручаться за дружбу с ним даже в раю. Когда после блистательной Польской кампании Александр Васильевич уже в чине фельдмаршала возвращался в Россию, то он отклонил посещение своего непосредственного начальника на тот момент Н. В. Репнина. Раздосадованный Николай Васильевич передал Александру Васильевичу: «Доложите… графу Александру Васильевичу, что я старик двое суток не раздевался, вот как видите, во ожидании иметь честь его встретить с моим рапортом». (Теперь Суворов, как фельдмаршал, был выше Репнина – генерал-аншефа!) Когда Суворову доложили об этой фразе, он долго размышлял, не возвратиться ли ему назад, но, поразмышляв, решил продолжить путь, сказав: «Князь Репнин упражнялся больше в дипломатических изворотах; солдатского – мало». Несмотря на всю свою неприязнь к Репнину, Александр Васильевич все же не стал унижать убеленного сединами генерала, начавшего служить после него, но обошедшего его в чинах, и всю жизнь бывший «старшим» Суворов отказал себе в удовольствии принять от него рапорт как старший от младшего. Но когда на престол взошел (вернее, взбежал) Павел Петрович Романов (Гольштейн-Готторп), Репнин, сделавшийся ближайшим сотрудником нового императора, не отказал себе в удовольствии навредить фельдмаршалу, отчасти посодействовав его ссылке в Кончанское…

Остаток жизни князь Репнин – всю жизнь верой и правдой служивший Отечеству и всегда заканчивавший свою речь как перед воинами, так и перед дипломатами одной и той же фразой: «Такова воля императрицы!» – тихо проживал в своем подмосковном поместье Воронцово, где скончался от апоплексического удара. Поскольку его единственный сын умер в раннем детстве, то на Николае Васильевиче древний род князей Репниных по мужской линии пресекся. Памятуя о заслугах Репниных перед троном и Отечеством, император Александр I в виде исключения специальным указом разрешил внуку Николая Васильевича взять фамилию Репнина-Волконского…

По окончании войны с турками 18.03.1792 г. Екатерина награждает своего любимца очередным «Егорием», на этот раз – II кл. Это уже была боевая награда полководческого уровня! Кутузов уже популярен в войсках! У него теперь немало высоких наград, полученных за отличие на поле боя (ордена Св. Анны 1-й ст., Св. Владимира 2-й ст. и Св. Александра Невского и даже три престижнейших Георгия II, III и IV кл.). О нем много говорят в обеих российских столицах. И наконец, он на хорошем счету у самой «матушки»-государыни Екатерины II.

В 1792 г. под началом генерал-аншефа М. В. Каховского, возглавлявшего Украинскую армию, командуя 23,5-тысячным корпусом (20 батальонов пехоты, 30 эскадронов кавалерии и 6 казачьих полков), он снова, как почти четверть века назад, усмиряет бунташных поляков. И теперь уже М. В. Каховский вторит реляции Репнина на действия Кутузова под Мачином: «Сей генерал, находясь в команде моей… исполнял всегда порученное ему с таким усердием и ревностью, как долг того требует». В результате за отличное проведение кампании Кутузову жалуют имение Горошки в Волынской губернии (свыше 2,5 тыс. душ мужского пола) и назначают генерал-губернатором Казани и Вятки – должность явно «хлебная». Теперь супруга Кутузова могла спокойно воспитывать своих пятерых дочерей, а не экономить на них в условиях дорогого Санкт-Петербурга. Тем более что еще чуть-чуть – и они станут девицами на выданье – без хорошего приданого на выгодную партию рассчитывать было трудно во все времена. Тем самым напряженность в семейных отношениях Михаила Илларионовича и Екатерины Ильиничны спала, по крайней мере, на время. На самом деле женщина (тем более женщина-мать) во все времена остается… женщиной со всеми «вытекающими» из этого «плюсами и минусами». Жена Кутузова не была исключением из этого «правила всех времен и народов»: любила деньги, тем более большие деньги.

…Кстати сказать, примечательный факт: одинаково высоко оценивали выдающиеся способности генерала Михаила Илларионовича Кутузова такие знаменитые полководцы, но такие совершенно разные и порой совсем не ладившие между собой люди, как Долгоруков, Потемкин, Репнин, Суворов и М. В. Каховский. Так бывает, когда мера таланта такова, что не заметить ее нельзя никак…

Только после того, как все войны заканчиваются, для Кутузова наступает период придворной службы полководца: в июне 1793 г. он был послан в Константинополь для переговоров с турками о мире. Дело в том, что два его предшественника – Н. В. Репнин и генерал-поручик А. Н. Самойлов не оправдали надежд императрицы. Очевидно, государыня своим женским чутьем угадала-разглядела в 46/48-летнем генерал-поручике Кутузове не только мужчину-воина (кавалера стольких престижных орденов, чудом выжившего после двух тяжелейших ранений в голову!), но и образованность, и сдержанность, и находчивость – все то, что может пригодиться, когда «прекратили говорить пушки» и настало время начинать диалог. В то же время ему следовало под прикрытием дипломатической деятельности провести глубокую… военную разведку на тему «Готова ли Турция снова воевать с Россией?!». Никто не ожидал, что боевой генерал справится с… дипломатическими тонкостями и прочими «секретными задачами». Так, граф В. П. Кочубей писал русскому посланнику в Лондоне графу С. В. Воронцову (отцу знаменитого в будущем генерала времен Наполеоновских войн и наместника царя на Кавказе М. С. Воронцова): «…Никто не ожидал подобного выбора, поскольку хотя человек он умный и храбрый генерал, но однако никогда его не видели использованным в делах политических». Но широкий кругозор, тонкий ум, редкий такт, изысканная любезность, особое умение «из всякого свинства вырезать хороший кусок ветчины» и, конечно, хитроумие «в 32-й степени» позволили Кутузову не подвести свою государыню-«матушку»: он с блеском выходит из непростых ситуаций, умело играя на противоречиях среди окружения султана, порой пуская в ход различные подарки (золотые и серебряные вещи, драгоценные камни – бриллиантовый эгрет для матери султана и многое другое, на что бывают так падки дипломаты и… «дипломатки» всех времен и народов), добивается исключительно выгодных условий для России, разрушая все происки многочисленных недругов Российской империи – от Франции (в лице маркиза де Сент-Круа) до Англии (в лице лорда Энсли) и Швеции. Именно ему пришлось расстраивать планы Парижа по созданию «пятерного союза»: Франции, Турции, Швеции, Дании и Польши против России. Кутузову принадлежит ключевая фраза в характеристике внешнеполитического курса Франции XVIII в.: «…Кажется, Оттоманская империя предназначена только служить флюгером Франции». Более того, ему удалось через графа М. Г. Шуазеля-Гофье завербовать француза Кроуфера, инженера на турецкой службе, который передал ему чертежи пограничных турецких крепостей, из которых следовало, что их укрепления весьма далеки от завершения. Сам полководец-«дипломат» очень емко и доходчиво обрисовал суть того, что ему приходилось проделывать на благо Отчизны на новом поприще: «Дипломатическая карьера сколь ни плутовата, но, ей-богу, не так мудрена, как военная, ежели ее делать как надобно».