Секреты Российского флота. Из архивов ФСБ - Александр Черепков Страница 10

Петросовет

4 марта на расширенном заседании пленума Петросовета обсуждался вопрос о событиях в Кронштадте. Г. Зиновьев заявил, что Петросовет не созывался ранее потому, что «нам самим не было достаточно ясно, что, собственно, происходит в Кронштадте». В стенографическом отчете восемнадцатого заседания Петросовета записано, как Зиновьев характеризовал обстановку в Кронштадте накануне восстания: «По-видимому, подготовка с их стороны была достаточно внушительная <…>. Петроград, а в особенности Кронштадт, расположен в нескольких верстах от финляндской границы, а в Финляндии живут тысячи и десятки тысяч правых эсеров, русских белогвардейцев, фабрикантов и заводчиков и газетчиков буржуазной печати. Пробраться в Кронштадт им совсем не трудно. Они сыплют там мешками золото на подкуп командного состава и той обывательщины, которая в Кронштадте уцелела. Они годами пытаются развратить Кронштадт. Фактическими руководителями дела являются: бывший генерал-майор Козловский, его помощник капитан Бурксер, офицер Ширмановский и некоторые другие». Зиновьев несколько раз повторял слова о том, что восстание подняли не моряки, а белогвардейские офицеры. «Внешним образом руководят как будто бы моряки, которые подписывают приказы, а на самом деле, фактически руководит и держит все нити в руках группа, возглавляемая одним генералом и несколькими офицерами. Они все время успокаивают, утверждая, что нам-де бояться нечего, что, в крайнем случае, мы отступим на финляндский берег; они считают, что у них есть тыл — Финляндия. В этом смысле они правы; часть вожаков, конечно, сможет отступить на финляндский берег» {38}.

4 марта было составлено обращение Комитета обороны Петрограда к кронштадтцам. Им предлагалось немедленно сдаться, так как «у Кронштадта нет хлеба, нет топлива. Если вы будете упорствовать, вас перестреляют, как куропаток. Все эти генералы Козловские, Бурксеры, все эти негодяи Пероченки и Турины в последнюю минуту, конечно, убегут к белогвардейцам в Финляндию. А вы, обманутые рядовые моряки и красноармейцы, — куда денетесь вы? Если вам обещают, что вас в Финляндии будут кормить, — вас обманывают! Разве вы не слышали, как бывших врангелевцев увезли в Константинополь и как они там тысячами умирали, как мухи, от голода и болезней <…>. Кто сдастся немедленно — тому будет прощена его вина! Сдавайтесь немедленно!» {39}

В этот же день, 4 марта, Петроградской Чрезвычайной комиссией были арестованы «десятки матросов с мятежного корабля “Петропавловск”, а также арестованы подозрительные лица из командного состава и семьи бывших генералов и офицеров, участвовавших в кронштадтском мятеже». Комитет обороны Петрограда объявил всех арестованных заложниками за тех лиц, которые были «задержаны мятежниками в Кронштадте, в особенности за комиссара Балтфлота Н.Н. Кузьмина, за председателя Кронштадтского совета Васильева и других коммунистов». В сообщении Комитета обороны Петрограда подчеркивалось: «Если хоть один волос упадет с головы задержанных товарищей, за это ответят головой названные заложники» {40}.

Сообщение Комитета обороны Петрограда было отпечатано в виде листовок и сброшено в тот же день с аэроплана над Кронштадтом. Попав в руки восставших матросов, текст сообщения на следующий день, 5 марта, был опубликован в «Известиях Временного Революционного Комитета» под заголовком «Злоба бессильных». В предисловии к публикации отмечалось: «Три дня, как Кронштадт сбросил с себя кошмарную власть коммунистов, как 4 года назад сбросил власть царя и царских генералов. Три дня, как граждане Кронштадта свободно вздохнули от диктатуры партии…» В публикации обращалось внимание, что ВРК никому не мстит, никому не угрожает. Все кронштадтские коммунисты на свободе [21], им не угрожает никакая опасность. Задержанные коммунисты тоже находятся в полной безопасности, которая гарантирует их от мести со стороны населения за «красный террор». Семьи коммунистов неприкосновенны так же, как неприкосновенны и все граждане. После текста сообщения делался вывод: «Это злоба бессильных <…>. Издевательство над невинными семьями (взятыми в заложники. — Примеч. авт.) не прибавит новых лавров товарищам коммунистам и уж, во всяком случае, не этим путем они удержат власть, вырванную из рук рабочих, матросов и красноармейцев Кронштадта» {41}.

Информация о кронштадтских событиях и положении в Петрограде обсуждалась 8 марта на заседании Исполнительного комитета Петроградского губернского Совета. Зиновьев довел до участников заседания, что первое наступление было неудачным, при этом он признал: «Мы не знаем, есть ли Кронштадт местная штука, но мы обязаны иметь в виду и другую опасность, — может быть, есть попытка начать с Кронштадта, а потом развить в целый фронт с участием того или другого из милых соседних государств». Зиновьев рассказал о восстановлении 7-й армии. «Командующим назначен т. Тухачевский, один из самых лучших командующих Республики, который победоносно воевал в Сибири и на целом ряде других фронтов» {42}.

Прогнозируя развитие событий в Кронштадте, Зиновьев отметил: «Вчера наше командование думало, что от первого выстрела они (мятежники) разбегутся». Наличие в Кронштадте мощной артиллерии и хорошо организованные действия обороняющихся, по мнению Зиновьева, давали им возможность держаться, «так что военная борьба может затянуться на 1–2 дня, а может быть, и больше, сказать трудно». Неизвестным оставалось и положение с продовольствием в Кронштадте.

5 марта в частях Красной Армии началась подготовка к наступлению на Кронштадт и подавлению восстания, а в морской крепости Кронштадт — подготовка к активной обороне.

Тухачевский, которому были подчинены все войска Петроградского военного округа и силы Балтфлота, предложил восставшим в течение 24 часов прекратить антисоветские выступления, в случае отказа могли начаться боевые действия. Троцкий, Каменев и Тухачевский надеялись, что удастся обойтись без кровопролития, необходимо лишь хорошенько припугнуть мятежников, поэтому они обратились «к гарнизону и населению Кронштадта и мятежных фортов» с ультиматумом. Снова всем «поднявшим руку против социалистического отечества» приказывалось немедленно сложить оружие. «Упорствующих обезоружить и передать в руки советских властей. Арестованных комиссаров и других представителей власти немедленно освободить». В обращении отмечалось, что «безусловно сдавшиеся» могли рассчитывать «на милость Советской Республики». Одновременно сообщалось, что началась подготовка к разгрому мятежников, при этом ответственность за бедствия, которые «обрушатся на мирное население, ляжет целиком на головы белогвардейских мятежников» {43}.