Ричард Львиное Сердце - Режин Перну Страница 10

Между тем вторая ассамблея, происходившая в Лиможе в марте 1173 года, получила неожиданную драматичную развязку. Генрих Младший открыто восстал против некоторых распоряжений своего отца. Прежде всего его возмутила передача Иоанну Безземельному трех замков в континентальных владениях Плантагенетов: Шинона, Лудуна и Мирбо. Кроме того, Генрих Младший высказал и свои общие притязания на власть и во всеуслышание заявил, что коль уж его отцу было угодно короновать его по всем правилам, вместе с его супругой Маргаритой, то он должен стать полноправным властителем и не поступится ни малейшей долей своего суверенитета над личными владениями.

Притязания эти привели к расколу на ассамблее. На какой-то миг могло показаться, что Генрих II не придал большого значения выходке юнца, которому пошел лишь двадцатый год и которому не терпелось поскорее дорваться до власти. Отец решил увезти сына, намереваясь получше прощупать настроения молодого человека и, быть может, проверить, нет ли тут чьего-то дурного влияния, тем более что граф Тулузский Раймон V, также присутствовавший на ассамблее в Лиможе, предупреждал короля насчет козней Алиеноры. Наконец, Генрих II надеялся привести в порядок материальные дела «юного короля», слухи о чрезмерной расточительности которого доходили до него со всех сторон.

Отец с сыном уговорились провести вместе несколько дней, развлекаясь охотой и верховой ездой. Вечером 7 марта они остановились в замке Шинон, чтобы переночевать, как и было условлено, в одной комнате. Однако проснувшись под утро, Генрих II вынужден был констатировать исчезновение сына. Генрих Младший, не дожидаясь зари, неслышно выбрался из замка по подъемному мосту и, переправившись вброд через Луару, направился на север. Так нелепо завершилась задуманная легкая прогулка. Во все концы края помчались гонцы с приказом задержать беглеца, а сам Генрих II во весь опор поскакал к Ману… Ему сообщили, что его сын объявился в Алансоне, потом, какое-то время спустя, что он уже прибыл в Мортань, в домен, принадлежавший французскому королю, или, точнее, его брату, графу Дрё. Достать его там уже не было никакой возможности. Но ведь кто-то должен был менять ему на каждой почтовой станции коней, притом достаточно резвых, чтобы совершить столь впечатляющий подвиг?

Генриху II было недосуг заниматься подобными загадками. В последующие дни стало известно, что Генрих Младший оказался при дворе Франции и, более того, что к нему присоединились два его брата, Ричард и Джеффри. События разворачивались стремительно.

Главные бароны Пуату и Аквитании обратились к оружию и провозгласили восстание против английского короля: родственник королевы Алиеноры Рауль де Фэй, закоренелые бунтовщики братья Жоффруа и Ги Лузиньяны, могущественный аквитанский сеньор Жоффруа Ранконский, как и Юг Ларшевек и Рауль Молеон встали на сторону «юного короля» и отказались подчиняться его отцу. Так же повели себя и трое братьев де Сен-Мор, Юг, Гийом и Жослен, которые были близки ко двору в Пуатье, а с ними и Вюльгрен Ангулемский и иные бароны. Казалось, что и Пуату, и Аквитания внезапно обезумели и низверглись в неистовый бунт, подобно долго тлевшему костру, внезапно занявшемуся, — и вот уже все вокруг заполыхало.

При французском дворе «юный король», похоже, чувствовал себя как дома. Его всегда очень хорошо принимал тесть, который во время одного из предшествующих визитов произвел его в сенешали Франции. У Генриха Младшего больше не было личной печати, и он заказал граверу другую. Эта новая печать была продемонстрирована внушительной ассамблее, на которую собралось немало французских и аквитанских баронов; Генрих Младший щедро одарил их доменами и почестями, скрепляя свои распоряжения новой печатью. Образовался целый союз сторонников его признания подлинным королем Англии, и к этому союзу примкнули другие могущественные бароны, вроде графа Филиппа Фландрского или его брата, графа Булонского. Все они наперебой объявляли, что «тот, кто прежде был королем Англии, отныне и впредь королем не будет». Неожиданная помощь пришла к «юному королю» и с другой стороны Ла-Манша: на его стороне выступил король Шотландии Уильям со своим братом Давидом, которого Генрих Младший поспешил возвести в достоинство графа Хантингтонского. Равно и многие английские бароны, такие как Роберт Лестерский, или нормандские, такие как Гийом Танкарвильский, перебрались через Ла-Манш и отправились в Руан, а отнюдь не к Генриху II в Ле-Ман; все они хотели встретиться с «юным королем» в пределах, подвластных королю Франции. Два законных государя тоже встречались — в Жизоре, причем едва ли не одновременно со встречей Генриха Младшего с двумя своими братьями, — но из свидания ничего путного не вышло. Хуже того, вскоре после этой встречи Ричард получил от Людовика VII рыцарские доспехи и оружие. Положение, в котором оказался Генрих II, прояснялось. Все эти предательства, все эти мятежи были делом рук Алиеноры, его супруги. «Ричард, герцог Аквитанский, и Жоффруа, герцог Бретонский, младшие дети короля, по совету их матери королевы Алиеноры, держали более сторону братьев, нежели отца», — писал составитель «Книги королей Англии». «Алиенора озаботилась, чтобы все, что есть в Пуату, поднялось против своего сеньора». Невозможно было обманываться: заговор оказался столь разветвленным и столь ловко выстроенным, что Плантагенет понял: несомненно, королева приложила к нему свою руку.

Распря начиналась и в Нормандии, где 20 июня 1173 года Филипп Фландрский осадил Омаль, тогда как король Франции и «юный король» совместно напали на Вернё. А в Бретани стало известно о падении крепости Доль. Один за другим замки переходили на сторону мятежников.

Чтоб новый был у нас Король, такой, чтоб и не правил нами, В Нормандии губили мир восстаньями и мятежами,—

сообщал «Роман о Ру».

Придя в себя после первого потрясения, вызванного столь неожиданным поворотом событий, Генрих II начал действовать очень умело, выказывая свойственный ему дар стратега. Не полагаясь более на вассалов, он нанял ландскнехтов в Брабанте — 20 тысяч воинов за хорошую плату — и не пожалел ради этого своего меча, богато украшенного бриллиантами, с которым он некогда короновался. Король добился от своего наемного воинства исключительной скорости: путь от Руана до Сен-Жаме-де-Бёврон оно преодолело за время с 12 по 19 августа, проходя по тридцать километров за день. И дело было не только в скорости: одна за одной отвоевывались нормандские твердыни, после чего их вооруженная мощь обращалась против Пуату. Стремительность эта ошеломляла историка-поэта Васа.

Как заспешил этот старый Анри, как помчался вперед: Не уследишь: лишь мелькнет его тень, и тотчас пропадет. Путь на три дня он — с войсками! — за день проходил. Делает все, что захочет, — народ говорил.

Покрывая за день три «дневных урока», то есть дневных перегона так, что говорили, будто он перелетает по воздуху, Генрих грозой обрушивался на противника.

Весной 1174 года его сын Ричард почувствовал себя в довольно скверном положении. В частности, жители Лa-Рошели закрыли перед ним городские ворота, страшась скорой победы Генриха II и неминуемой расправы. Поэт Ришар лё Пуатевин (то есть Ришар из Пуату) с пафосом упрекал их: «Горе вам, богачи Ла-Рошели, заточившиеся в богатствах своих и прикрывающиеся привилегиями своими». Так восклицал он, воскрешая пророчества Мерлина [21]: «Ваши сокровища залепили очи ваши и вы ослепли. День грядет, когда в обителях ваших золото скроется под терниями и поверженные стены ваши, некогда высокие, порастут крапивою. Покайся, Ла-Рошель, да сжалится Господь над тобою». На самом же деле два барона, Гийом Мэнго де Сюржер и Портекли де Мозе, встали на сторону короля Англии. По этой причине Ричард укрылся в Сенте, сделав эту крепость своей главной твердыней.