Кубинский кризис. Хроника подводной войны - Питер Хухтхаузен Страница 10

Первый серьезный тревожный звонок прозвучал 18 сентября, когда фрегат ВМС США, находившийся в Средиземном море у беретов Туниса, запросил советское торговое судно о характере ею груза.) «Сельскохозяйственные машины», — ответил советский капитан.

Однако его палубный груз состоял из трех крупных упаковок неправильной формы, в которых находились разобранные части фюзеляжа трех средних бомбардировщиков «Ил-28». Американцы заподозрили неладное и доложили по команде, что палубный груз напоминает замаскированные самолеты. Советским торговым судам было приказано в случае запроса о характере груза говорить, что это изделия автомобильного экспорта или сельскохозяйственные машины, следующие в Гавану. Первоначально капитаны советских судов, выходя в море, не знали своего конечного пункта прибытия, им предписывалось общее направление движения на Азорские острова, и там, в определенной контрольной точке, им надлежало вскрыть запечатанные конверты, в которых содержались указания о дальнейшем маршруте вплоть до пунктов прибытия на Кубе. Таким образом, не достигнув Азорских островов в центре Атлантики, не было возможности ненароком узнать свой конечный пункт. Предполагалось, что капитаны судов, их экипажи и советские солдаты, находящиеся на борту судов, не знают, что они направляются на Кубу. Поверить в это трудно, потому что даже в Советском Союзе, в рамках операции такого масштаба, как «Анадырь», в которую был вовлечен мощный военный комплекс громадной страны и более сорока тысяч военнослужащих, готовящихся к размещению на островном государстве, не могло не быть знания того, куда они направляются, и это знание основывалось на утечке информации. Тем не менее головоломка с секретностью продолжалась. На судах, которые перевозили на Кубу личный состав четырех мотострелковых полков, запрещалось одновременно выпускать на верхнюю палубу более 25–30 человек, остальные должны были оставаться внизу, в условиях крайне повышенных температуры и влажности, которые становились непереносимыми в Саргассовом и Карибском морях. После первой ходки туда и обратно и находясь под загрузкой для последующего выхода в море, большинство капитанов уже прекрасно знало, что они будут совершать челночные рейсы только в кубинские порты.

Тем временем военные суда и самолеты-разведчики США начали проявлять интерес к проводимым масштабным морским перевозкам и предпринимать более энергичные усилия по идентификации груза советских судов. В тех случаях, когда размеры и конфигурация груза — такого, как самолеты, вертолеты, грузовые автомобили и БТРы, — вынуждали перевозить эту технику на палубе, оборудование накрывалось брезентом, а самолеты разбирались, упаковывались в контейнеры и также накрывались. Однако полностью скрыть все грузы было невозможно, и вскоре разведывательные корабли и самолеты США определили, что началась масштабная переброска военных грузов морским путем.

Военнослужащие на борту судов были в гражданском платье, но распознавались как русские в основном по их полосатым тельняшкам, которые зачастую выглядывали из-под тропических рубашек. На Кубе им разрешалось носить кубинскую военную форму, однако большинство из них оставались в штатском. Светловолосому, с крупным телосложением русскому солдату или призывнику из среднеазиатских республик было тяжело, если не невозможно, сойти за кубинца. Связь между Министерством обороны и судами, привлеченными к морским перевозкам, обеспечивалась через курьеров, радио и телефон для передачи сообщений не применялись.

19 сентября ГК ВМФ адмирал флота С.Г. Горшков докладывал в Министерстве обороны о деталях натовских учений «Фоллекс-62», район проведения которых охватывал всю Европу, Средиземное море и северную Атлантику. Горшков заявил, что учения являются частью текущих маневров, в ходе которых силы НАТО отрабатывают переход к полномасштабной ядерной войне.

Штаб советского ВМФ с некоторым опасением наблюдал за усилением активности ВМС США в Атлантике. Немного позднее Советы и их кубинских союзников встревожило проведенное в начале осени крупномасштабное совместное амфибийно-десантное учение флота и морской пехоты США. Учение носило наименование «Операция „Ортсак“» (Кастро, если прочесть справа налево) и было проведено на острове Вьекес вблизи Пуэрто-Рико. Руководство советским военно-морским флотом сочло невозможным оставаться в стороне и наблюдать за продолжающим убывать в далекие моря потоком личного состава и грузов на невооруженных судах, не имевших никакого эскорта. 19 сентября 1962 г., в связи с усилением разведывательной активности со стороны Соединенных Штатов и втайне опасаясь, что секрет грузов будет раскрыт, премьер Хрущев обязал советский Генеральный штаб послать всем советским торговым судам телеграмму со следующими инструкциями:

«Советские суда являются частью Советского Союза, и любое открытое нападение на них со стороны иностранных кораблей или самолетов представляет собой акт агрессии против СССР.

В случае обстрела иностранными самолетами или кораблями капитан имеет право открыть огонь. Капитан судна, подвергшегося нападению, обязан принять все необходимые меры по поддержанию порядка. При докладе об атаке со стороны противника сообщение об атаке подлежит кодированию» [4].

Поддавшись давлению со стороны адмирала флота Горшкова, Совет обороны СССР 25 сентября нехотя согласился на отправку в Атлантику эскадры боевых надводных кораблей и вспомогательных судов одновременно из состава Северного, Балтийского и Черноморского флотов — как демонстрацию мощи в ответ на увеличение сил американского флота, которое, в свою очередь, было реакцией на массированный поток торговых судов с грузами разного типа, часть из которого была явно военным грузом, в порты Кубы. В последний момент, прежде чем корабли успели покинуть свои порты, Хрущев вместе с министром обороны Малиновским перебороли Совет обороны и вынудили агрессивного адмирала Горшкова отменить приказ о выходе кораблей, поскольку это наверняка бы вызвало у американцев еще более энергичную реакцию в Карибском море. Маршал Малиновский настоял на том, чтобы «Операция „Кама“» продолжалась по плану и что достаточно иметь в том районе в качестве сдерживающего фактора четыре дизельные ударные ПЛ с ядерными боеголовками на борту, но без надводного эскорта, наличие которого только усложнит ситуацию для Советов.

Чрезвычайные меры скрытности способствовали успеху этапа переброски операции «Анадырь», но, когда суда разгрузились, а личный состав и техника перебазировались на пусковые позиции, прятать их стало все труднее и труднее. Из-за частых полетов американских самолетов-разведчиков советские военнослужащие на Кубе передвигались к своим казармам только в ночное время и были прозваны кубинцами «ночные ползуны».

Мероприятия по маскировке были одинаково тщательно продуманы и в отношении тех советских военнослужащих, кому повезло прибыть на Кубу самолетом. Заявленные в манифесте воздушных судов как советники и другой персонал для кубинской армии, они собирались в Москве, где им вручали паспорта с готовой въездной визой в Конакри (Гвинея), оставляя их самих и американскую разведку в полном неведении о конечном пункте прибытия. В связи с усилением американской разведки торговых судов, участвующих в операции «Анадырь», всем судам советского Морфлота 27 сентября была передана следующая телеграмма: