Быстрый взлет. Королевские ВВС против люфтваффе - Джон Брехэм Страница 10

В один из дней августа мы с большим волнением узнали новость, что нас перевооружат самыми последними «харрикейнами» с винтами изменяемого шага. Мы должны были стать первой эскадрильей, имеющей эту модель «харрикейна», так что в наших душах звонили колокола. Мы получали новые самолеты на небольшом аэродроме фирмы «Хаукер» в Брукланде. [40] Крайне возбужденный Брехэм прилетел оттуда на «бленхейме». До этого я уже однажды летал на «харрикейне» с постоянным шагом винта, так что после краткого инструктажа, проведенного персоналом фирмы «Хаукер», я уяснил принципы управления шагом винта и вылетел на этом самолете обратно в Дебден.

Ближе к концу августа из-за ухудшавшейся ситуации в Европе отпуска были отменены. Теперь круглосуточно дежурили одновременно два офицера. В их обязанности входило получать и расшифровывать поступающие сигналы. В ночь на 2 сентября дежурили пайлэт-офицер Винн и я. Мы получили информацию о том, что Великобритания намеревается объявить войну Германии. Все эскадрильи были приведены в наивысшую степень боевой готовности. Через неделю или меньше 85-я и 87-я эскадрильи улетели во Францию. В Дебдене их сменила 17-я эскадрилья, также оснащенная «харрикейнами» – старыми, с винтами постоянного шага.

Бытовало мнение, что Англия будет немедленно атакована ордами немецких бомбардировщиков, и многие из нас вглядывались в даль, ожидая их появления. Прежде чем наступило время завтрака первого дня войны, в воздух по тревоге поднялась целая эскадрилья, чтобы перехватить «боги», [41] приближавшийся к восточному побережью. Это были мы. Недостаток опыта полетов на наших новых самолетах мы конечно же восполняли силой духа. Как только поднялись в воздух, на радиосвязь вышел офицер наведения, который приказал нам на максимально возможной скорости курсом 90 градусов подняться на 4600 м. Подумав: «Началось», я включил электрический зеркальный прицел, чтобы быть готовым к моменту, когда в поле зрения покажутся самолеты люфтваффе. Но скоро мы получили сигнал отбоя и разочарованные повернули домой. Тревога оказалась ложной.

Несколькими днями позже из штаба 11-й авиагруппы [42] пришел приказ: 29-й эскадрилье ежедневно держать одно звено на передовой базе в Уаттисхэме, [43] в Саффолке. Это был аэродром, где базировались «бленхеймы» из 2-й авиагруппы Бомбардировочного командования. Каждый день в течение сентября одно из наших звеньев на рассвете улетало на эту передовую базу, в то время как оставшееся звено находилось в состоянии готовности в Дебдене. Приземлившись в Уаттисхэме, мы рассредоточивали наши шесть или девять «харрикейнов» вокруг контрольно-диспетчерского пункта и, сидя на траве, если было сухо, или в деревянном бараке, если было сыро, ждали возможный сигнал тревоги. Сначала мы смотрели на наших хозяев, пилотов бомбардировщиков, как на довольно благоразумных джентльменов, но они начали участвовать в боях намного раньше нас, очень смело атакуя немецкие корабли в районе Восточно-Фризских островов и военные цели на побережье Северной Германии. В этот период мы получали много ложных сигналов тревоги. Они позволили нам получить опыт полетов на наших новых машинах, и скоро мы почувствовали, что можем состязаться с кем угодно.

В один из дней в конце сентября 1939 г. сквадрэн-лидер Гомез получил известие о том, что 29-я эскадрилья, в числе еще четырех эскадрилий, должна быть немедленно преобразована в эскадрилью ночных истребителей. Естественно, мы не проявили восторга, когда узнали, что должны передать свои полюбившиеся «харрикейны» другой эскадрилье, а взамен получить наши старые коротконосые [44] «бленхеймы». «Бленхейм» был оснащен одним стреляющим вперед пулеметом в правом крыле и одним пулеметом «виккерс» в задней турели. Сообразительные парни в штабе поняли, что для того, чтобы использовать этот самолет в роли истребителя, потребуется большее количество вооружения. Так что нам доставили подфюзеляжные контейнеры с еще четырьмя стреляющими вперед 7,7-мм пулеметами, и нашей заботой стало приспособить эти контейнеры к самолетам. Наземный персонал и экипажи трудились день и ночь, пока эта работа, очень трудная, заметим, работа, не была сделана.

Следующие несколько месяцев мы готовились к нашей новой роли, и, поскольку ни один из нас не имел ни малейшего понятия относительно того, как вести ночной бой, наши тренировки были довольно разнообразными. У нас не имелось никаких бортовых радаров, а наземное наведение тогда существовало только в самой примитивной форме. Наше ночное патрулирование в основном состояло из пролетов над группами сигнальных ракет, размещаемых на земле различными способами. Сигнальные ракеты особым образом выкладывали на земле через каждые несколько километров на дистанции в 20–30 км, формируя линию патрулирования. С этих линий нас направляли в определенную точку в пространстве, в попытке перехвата одного из наших собственных самолетов, имитирующего врага. Успех был делом случая и зависел от наличия или отсутствия облачности, чтобы экипаж истребителя мог увидеть сигнальные ракеты с высоты 3000 м или более. В другое время мы работали совместно с прожекторами. Было достаточно моментов, когда в конусе их лучей мог быть замечен самолет. Но к тому времени, когда истребитель разворачивался в направлении цели, прожекторы теряли противника и бесцельно метались по небу. Когда же истребитель сокращал дистанцию, его неизменно освещали так, что пилот временно слеп или, по крайней мере, терял способность к ночному видению, что делало любые дальнейшие попытки обнаружить неуловимого «врага» безрезультатными. И все же эти тренировки, которые время от времени казались нам бесполезными, помогли нам в будущем. Ночные истребители начинали нащупывать методы своих действий. Хотя наши боевые потери на этой стадии были нулевыми, мы потеряли несколько прекрасных экипажей в борьбе с погодой. Каждый понимал, что противник мог взлетать при хорошей погоде, бомбить цели в Великобритании вслепую, возвращаться и приземляться снова при хорошей погоде. Ночные истребители должны были взлетать в самую отвратительную погоду, чтобы перехватить вторгшиеся самолеты противника, а затем возвращаться при такой же погоде. Потери, которые мы несли, не были приемлемыми в мирное время, но надо было срочно двигаться вперед, если мы хотели победить врага в ночном небе.