Скрытый Тибет. История независимости и оккупации - С. Кузьмин Страница 10

В монгольский язык проникало все больше тибетских слов, что еще больше сближало оба народа. Монголы стали брать тибетские и даже индийские имена, в том числе религиозные. Очевидно, такие имена они получали от тибетских лам, которые давали буддийские посвящения. Такие имена носили и некоторые великие ханы монголов (Аюрбарибада, Суддхи-бала, Хосала, Ринчинбал, Аюширидара). В дальнейшем, по мере распространения буддизма среди монгольских народов, подобные заимствования стали встречаться все чаще. Сейчас монгольские версии тибетских имен распространены, пожалуй, не меньше, чем собственно монгольские имена. Из тибетского языка взяты названия дней недели, некоторые числительные, традиционный календарь и т.д. В свою очередь, в тибетский язык проник ряд монгольских слов, в основном связанных с феодальными титулами и должностями.

В 1327 г. умер глава Сакья — Даньи Санпопэл. Началась междоусобная борьба за власть между сыновьями, которых он имел от семи жен. Это совпало с междоусобицами в Ханбалыке. Там от правления Хайсана (1308 г.) до Тогон-Тэмура (1333 г.) сменилось восемь ханов, причем с 1328 по 1333 г. — шесть. Быстрая смена ханов ослабляла государство Юань. В последние годы его существования великий хан был полностью отстранен от правления, а сам престол был объектом ожесточенной борьбы сановников, нойонов и многочисленной ханской родни.

Царевич Тогон-Тэмур в 1331 г. пригласил к себе Кармапу III Рангжунг Дордже, главу школы Карма-Кагью. Кармапа провел интронизацию Тогон-Тэмура, ставшего последним юаньским императором, правившим в Пекине. В это время в Тибете шла борьба за власть между последователями Сакья и Кагью. В 1354 г. власть захватил Джанчуб Тьелцен, последователь Кагью. В 1357 г. юаньский император признал его статус. Джанчуб провел передел земли землевладельцев, ввел единую ставку поземельного налога в 1/6 урожая, стал строить дороги, переправы, учредил патрульно-полицейскую службу, ужесточил монашескую дисциплину.

Монгольская династия, приходившая в упадок, была уже не в состоянии влиять на Тибет. В 1351 г. в Китае началось восстание Красных повязок — широкое движение крестьян против монгольского владычества. Движение расширялось, руководители разных группировок нередко враждовали друг с другом, входили в альянсы с монгольскими военачальниками, также враждовавшими между собой. Победителем вышел китайский монах Чжу Юаньчжан. В 1368 г. Тогон-Тэмур бежал из Пекина. Сохранились художественные переложения его причитаний по этому поводу: «О, мой Даду, исполненный из разных сортов драгоценностей! О, мой Даду, служивший опорой всему монгольскому народу! Мой дворец, построенный Хутухту, тростниковый дворец, в котором проводил лето хубилган Сэцэн-хан, Кибунг-Шаньду — все отобрали китайцы! А мне, Ухагату-хану, осталось только мое скверное имя — заигрывавшего с китайцами», и т.д.

В хронике «Мин ши» сказано, что первый минский император Чжу Юаньчжан, памятуя о былых набегах тибетцев на государство Тан, отправил послание, в котором известил о смене власти в Китае. Он послал в Тибет губернатора Шэньси, чтобы те, кто работал в канцеляриях при империи Юань, прибыли к китайскому двору для подтверждения своих должностей. В «Мин ши» сказано, что 23 августа 1374 г. чиновник Вэй Жэнь был повышен в должности от командующего гвардией Хэйчжоу до районного военного комиссара, стал самым высоким чиновником в Хэйчжоу и получил в управление Хэйчжоу, До-Кам и У-Цанг, то есть весь Тибет. Но этот чиновник неизвестен в тибетской исторической литературе, а канцелярии для управления находились не в самом Тибете, а в приграничных районах около Хэйчжоу и Синина. Они не представляли реальной политической структуры в Тибете. Политической власти Мин в Тибете никогда не было — не было китайских законов, налогов и т.д. Это говорит о признании Тибета независимым государством в то время.

Первые императоры государства Мин за образец внешней и внутренней политики, по-видимому, взяли китайскую империю Тан. Вместе с тем, они были буддистами, считали китайский и тибетский буддизм равноправными. В Пекине изготовляли буддийские статуи по тибетским образцам, напечатали текст буддийского канона «Танджур». В Пекине жили последователи Карма-Кагью. В 1407 г. их глава Кармапа IV Дешин Шег-па был приглашен в Нанкин, совершил обряд в память об отце и матери императора Чжу Ди (девиз правления — Юн-лэ). Китайский император и его супруга стали учениками Кармапы IV. Чжу Ди даровал Кармапе титул «Драгоценность религии, великий милосердный с Запада, могущественный Будда мира». Он предложил ему власть над Тибетом и верховенство в буддизме Китая. Кармапа не принял предложение, сославшись на свое нежелание подавлять другие школы тибетского буддизма.

Приглашал Чжу Ди и Цонкапу, основателя школы Тэлуг, но тот отклонил предложение. Вряд ли он смог бы так сделать, если бы Тибет был частью империи Мин. После повторного приглашения Цонкапа отправил своего представителя — ученика Джамчена Чойдже Шакья Еше. Тот стал личным ламой императора. Ему был дарован титул «Всезнающий, чуткий и великодушный умиротворитель Вселенной, великий сострадательный, почитаемый всеми, великий царевич и лама из благополучного и прочного Западного царства, великий лама императора Джамчен Чойдже». Лама вернулся в Тибет, получив много даров. В хронике «Мин ши» об этой истории сказано, что с того времени западные страны признали себя покорными ему. В действительности этот лама не получил никакой политической власти. Титулы, присваиваемые в государстве Мин тибетцам, несли престиж и признание, а не власть.

Нет сведений о том, что тибетские религиозные лидеры вступали в отношения «наставник — покровитель» с другими минскими императорами. Китай и Тибет не заключали и каких-либо межгосударственных договоров. Мирное сосуществование было выгодно обеим странам. Тибет был занят внутренними проблемами — борьбой кланов за власть, а империя Мин — затяжными войнами с монголами. Во второй половине XIV в. китайские власти создали пограничную линию караулов между государством Мин и Тибетом. На границе возникли рынки по меновой торговле китайским чаем и тибетскими лошадями (их закупали для войны с монголами). В 1407 и 1414 гг. император Чжу Ди выражал желание восстановить почтовую связь с Тибетом.

Между обеими странами происходил обмен посланцами, тибетцы охотно ездили в империю Мин для торговли, за титулами, пожалованиями и т.д. Законодательство империи Мин детально регламентировало торговлю, в частности продажу чая тибетцам, его обмен на лошадей. За контрабанду чая через тибетскую границу китайцы подлежали суровому наказанию, вплоть до четвертования. Люди, тайно селившиеся в приграничных областях, чтобы торговать чаем с тибетцами, подлежали аресту и отправке на каторгу. Так что торговля с тибетцами рассматривалась как торговля с другой страной. Выдаваемые минскими властями золотые пайцзы на ведение торговли тибетцы часто «теряли» — видимо, продавали другим, расширяя число имевших право торговли.

В Пекин из Тибета в середине XV в. приезжали с «данью» ежегодно до 3—4 тыс. чел. Тибетцы привозили в дар лошадей, шерстяные ткани, войлоки и другие местные товары; китайский двор в ответ проявлял большую щедрость. Императоры Мин строили отношения с Тибетом так же, как и с другими независимыми государствами. По-видимому, этот обмен становился обременительным для местных администраций. В 1569 г. вышел императорский декрет о том, что «данники» должны являться лишь раз в три года, их число ограничивалось, четко определялись пути следования.