Наталья Кирилловна. Царица-мачеха - Таисия Наполова Страница 10

Князь Иван привык первенствовать за царским столом. Но на свадьбе царя Михаила, «по указу... всем быть без мест», получилось так, что первым был «написан» Трубецкой, да к тому же сидеть князю Ивану пришлось ниже Ивана Шуйского. И Голицын заявил, что ему «по той росписи меньше Шуйского и Трубецкого быть никак нельзя». Бояре и патриарх уговаривали его отказаться от претензий, но он стоял на своём. Закончилось это опалой и ссылкой, где Голицын и умер.

Что ж, времена изменились, переменились и люди. И несколько лет ещё назад кто бы мог предвидеть карьеру Матвеева? Да, видимо, сила не в нём самом, а в его воспитаннице. Это и учуяли князья, оттого и готовы благословить девицу Наталью на «великое дело». Они ранее других догадались, что выбор царя предрешён.

Только теперь Богдан понял, почему Матвеев так долго отмалчивался, всё крутил да вертел. Ясное дело: опасался преждевременной огласки. Никто не ведал, что сегодня он, такой скрытный, станет рассказывать чувствительную историю бедной девочки, сиротки при живых родителях. В лаптях-де ходила. Это чтобы слезу подпустить и жалость к Наталье вызвать.

И кто знает, может быть, жалостью подманили и царя Алексея. Отчего это он, который ещё оплакивал не так давно почившую Марию Ильиничну, вдруг затеял смотрины невест? Ему говорили, что эту старину надо бы отменить, как отменили местничество, но он упёрся. А почему упёрся — до поры до времени имел понятие один Матвеев. И лишь сегодняшний журфикс убедил Богдана, что Матвееву нужны эти смотрины, чтобы прикрыть свои цели да провести других.

Боярин Хитрово понимал, что теперь поздно думать о кознях Матвеева. К власти придут Нарышкины, жадные до власти и денег. А пока братья Натальи неспроста отираются возле Матвеева. Какова в самом деле девица Наталья, ныне мало кто знает. Да всё ж известно, что она не охоча до чтения книг, и сам Матвеев не учит её прилежанию, да и учителя в доме нет. И не оттого ли Матвеев теснит Софью, что она живой укор будущей царице?

И как скажешь об этом царю Алексею?

Видимо, вершится воля дьявола. Матвеев недаром слывёт волхвователем и чародеем. Алексей всё делает по его слову. Его не пугает даже плохая слава будущей невесты. А ведь он всегда страшился дурной молвы и заботился о том, чтобы в делах была благопристойность.

Господи, вразуми царя Алексея!

В описываемое здесь время ни один праздник, ни одно увеселение во дворце или богатом особняке не обходились без карликов. В XVII веке карлики стали своего рода бытовым явлением. Они поддерживали престиж монархии и аристократии. В России карликами тешились цари, вельможи, придворные, их заводили у себя в домах именитые князья и бояре. Остроумными же карликами не только тешились, но и тщеславились. Было принято хвалиться их ловкостью, острословием. Они становились домашними актёрами. Им разрешалось говорить правду и передразнивать гостей.

Главным поставщиком карликов была Испания. Не отставали Франция и Англия. Именно в цивилизованной Европе возник этот «промысел» — похищение или приобретение детей часто в младенческом возрасте. Несчастных помещали в «лабораторные» условия: замедляли их рост, уродовали тело и лицо. Предварительно детей усыпляли, чтобы без помех осуществлять эти чудовищные операции...

Словом, в Европе процветала особая работорговля, непостижимая по своей жестокости. Во дворцах королей и вельмож был спрос на карликов. Их делали шутами, домашними паяцами, их покупали поставщики уличных представлений.

Но при всём чудовищном насилии над несчастными их не удавалось полностью обезличить. Они учились кое-чему заботами хозяев, но ещё более учились у самой жизни. Они были умны, наблюдательны и злы — злы на своих хозяев, во имя истины, как они её понимали.

Тот, кого в особняке Матвеева называли «карла Захарка», не помнил свою прежнюю жизнь, не знал, как стал карликом, не знал и страну, откуда его взяли. Но он хорошо помнил Польшу, через которую его везли в Россию. Помнил, как его секли на панском дворе, помнил свою попытку бегства и батоги, долго не заживающие раны на спине и сон в тряском возке, доставившем его в Москву.

В отличие от большинства подобных ему карликов, Захарке было известно, что он куплен своим хозяином Артамоном Матвеевым, как люди покупают вещи. Но он не хотел быть вещью и не мог примириться со своей несвободой. Палачам не удалось лишить его ума, довольно тонкого от природы и склонного к анализу. Приметливый по натуре, он постепенно копил свои наблюдения и делал выводы.

Так, Захарка знал, что его хозяин в большой силе при царе, и не мог понять, почему умный добрый царь Алексей жалует своей любовью человека злого и даже коварного. О, Захарка не раз убеждался в его злобе и коварстве и всегда был настороже, опасаясь ненароком не разгневать повелителя. Но как предупредить о его злобе других?

Никто не догадывался, сколько ума, горделивого достоинства и доброты было в душе карлика Захарки. Волей судьбы лишённый участия в жизни людей, он выносил им тайный суд. Он жалел, сострадал, гневался, ненавидел, и чувства его были бескорыстными и оттого особенно сильными.

Известно, что страдания и тайные муки, будь то любовь или ненависть, совершенствуют ум, обостряют наблюдательность и память. Захарка нередко знал то, о чём другие даже не догадывались и уж, конечно, не предполагали силу его чувств. Как бы все удивились, узнай, что Захарка влюбился. Предметом его грёз стало недоступное ему существо — царевна Софья. Он давно мечтал о невесте, похожей на неё. Невысока ростом, голосок нежный, взгляд ласковый. Ему нравилось в ней всё, даже её платья. Однажды, когда она пришла в летнике из камки, расшитой цветами, он осмелился сказать ей:

— Царевна Софья Алексеевна, носите это платье всегда. Вы в нём лучше всех!

Она весело рассмеялась, словно прозвенел колокольчик, потом погладила его чёрную курчавую голову и произнесла слова, кои он вовек не забудет:

— Какой же ты пригоженький!.. Да он покраснел, будто молодой жених! А что, матушка Анна Петровна, может, сыщем ему невесту? — обратилась она к боярыне Хитрово.

После этого случая Захарку долго называли женихом.

А он, бедняжка, принимал это всерьёз. Эти иллюзии были так сильны, что он начал подумывать о невесте, не пропускал взглядом ни одной девицы, появлявшейся в особняке в дни уборки. Его сильно смущал горб, но он надеялся, что горб незаметно «израстёт». Фантастическая мечта умного несчастного существа! И столь уверенной была его мечта, что Захарка как-то раз с поклоном обратился к доктору Давыду Берлову:

— Лекарь Берлов, не обессудь за дерзость. Нет ли у тебя какой мази, чтобы свести горб?

Доктор сначала засмеялся, затем лицо его несколько погрустнело, и он сказал утешающе:

— Я думаю, Захарка, люди придумают такую мазь, но пока такой мази нет. А ты, Захарка, запасись терпением.

— Терпения-то я давно накопил. Да что толку? Мазь надобна.