Злые самаритяне. Миф о свободной торговле и секретная история капитализма - Ха-Джун Чанг Страница 10

Единственная страна, которая, видимо, действительно преуспела в послевоенный период глобализации благодаря неолиберальной стратегии, — это Чили. Более того, здесь ее приняли на вооружение раньше всех остальных, в том числе США и Великобритании, в результате захвата власти генералом Аугусто Пиночетом в 1973 году. С тех пор Чили демонстрирует вполне уверенный рост, который, впрочем, нельзя сравнить по темпам с «экономическим чудом» стран Юго-Восточной Азии. Эту страну действительно часто приводят в пример как неолиберальную историю успеха. Но даже этот случай более сложен, чем хотелось бы ортодоксальным экономистам.

Первый неолиберальный опыт, который осуществляли так называемые «чикагские мальчики» (группа чилийских экономистов, получивших образование в Чикагском университете — одном из центров неолиберальной экономики), обернулся катастрофой. Дело кончилось жутким финансовым кризисом 1982 года, когда государству пришлось национализировать весь банковский сектор. Из-за такого краха страна вернулась к уровню дохода, который был до Пиночета, только в конце 1980-х годов. Только после того, как неолиберализм в Чили стал более прагматичным, дела в государстве пошли на лад. В частности, правительство оказывало серьезную помощь экспортерам в международном маркетинге и научных исследованиях. В 1990-е годы оно также контролировало капитал, что позволило успешно пресечь приток спекулятивных средств. И это несмотря на то, что соглашение о свободной торговле в США обязывало Чили никогда не прибегать к таким мерам. Еще важнее то, что существуют серьезные сомнения в жизнеспособности развития Чили. За три последних десятилетия у страны выработалось серьезное отставание в обрабатывающей промышленности, и теперь она все больше зависит от экспорта природных ресурсов. Не имея технологических возможностей перейти на более продуктивную деятельность, Чили вскоре столкнется с препятствиями на пути к процветанию.

Подводя итоги, можно сказать, что настоящая история глобализации после 1945 года практически полностью противоположна официальной версии. За время контролируемой глобализации 1950–1970-х годов, в основе которой лежали принципы поддержки национальных интересов, мировая экономика, особенно в развивающихся странах, росла быстрее, была стабильнее, доходы распределялись более справедливо, чем в последние 25 лет — время расцвета неолиберализма. Тем не менее этот период в официальной истории рисуется как время полной катастрофы экономики национальных интересов, особенно в развивающихся странах. Такое искажение исторической правды имеет своей целью затушевывание провала самого неолиберализма.

Многое из того, что происходит в мировой экономике, безусловно, определяется богатыми странами. На них приходится 80% мирового производства, они ведут 70% международной торговли и совершают 70–90% (в зависимости от конкретного года) всех прямых зарубежных инвестиций. Это означает, что их государственная политика может оказать серьезное влияние на мировую экономику. Но более значимым является их стремление использовать свой вес для формирования правил глобальной экономики и попытки перекраивать их под себя. Например, развитые страны требуют от более бедных внедрять у себя определенные политические меры и делают такие требования одним из непременных условий финансовой поддержки или предлагают им выгодные торговые соглашения в обмен на «хорошее поведение» (то есть сохранение верности неолиберализму). Однако в навязывании своих принципов развива­ющимся странам еще более важную роль играют международные организации, которые я называю «Несвятой Троицей»: МВФ, Всемирный банк и ВТО. Хотя это не прямые марионетки богатых стран, они в основном контролируются ими и поэтому разрабатывают и внедряют принципы злых самаритян, выгодные влиятельным государствам.

МВФ и Всемирный банк были учреждены в 1944 году на конференции союзников (главными из которых были США и Великобритания), где обсуждались способы послевоенного международного управления. Конференция проходила в штате Нью-Гемпшир, курорте Бреттон-Вудс, поэтому иногда эти организации называют бреттон-вудскими. МВФ был учрежден, чтобы ссужать деньгами страны, столкнувшиеся с цепной реакцией неплатежей, чтобы получившие кредит могли покрыть дефицит бюджета, не прибегая к дефляции. Всемирный банк был призван помогать восстановлению изможденных войной европейских стран и экономическому развитию постколониальных обществ, которым еще только предстояло зародиться. Поэтому официально он называется Международным банком реконструкции и развития. Предполагалось, что помощь будет осуществляться посредством финансовых проектов и развития инфраструктуры (дорог, мостов, плотин).

После долгового кризиса третьего мира, случившегося в 1982 году, произошло серьезное изменение ролей МВФ и Всемирного банка. Они стали оказывать гораздо более сильное политическое влияние на развивающиеся страны благодаря совместному осуществлению так называемых программ структурных реформ, охватывавших гораздо более широкий круг проблем, чем изначально предполагалось. Сейчас бреттон-вудские организации тесно связаны почти со всеми сферами экономической политики развивающегося мира. Они внедрены в такие отрасли, как правительственный бюджет, регулирование промышленности, рынка труда, ценообразование в сельском хозяйстве, приватизация и т. д. В 1990-е годы последовало дальнейшее расширение деятельности международных финансовых организаций, поскольку к кредитам стали прилагаться определенные условия их получения. Это вызвало немыслимое прежде вторжение в такие сферы, как демократия, децентрализация управления, независимость центрального банка и управление обществом.

Такое расширение полномочий ставит серьезные вопросы. Изначально у Всемирного банка и МВФ были довольно ограниченные права. Впоследствии они стали доказывать, что их деятельность предполагает вторжение в новые сферы, поскольку они оказывают влияние на экономическую производительность, неудача в которой как раз и приводит к необходимости одалживания денег. Однако, следуя такой логике, не существует сферы деятельности, которая может остаться закрытой для бреттон-вудских организаций. Все, что происходит в любой стране, оказывает влияние на ее экономику. Поэтому МВФ и Всемирный банк могут ставить условия для всего, в том числе контролировать решения по поводу беременности, этнической интеграции, гендерного равенства, культурных ценностей.

Не поймите меня неправильно. Я не из тех людей, которые в принципе возражают против любых условий кредитования. Вполне разумно, когда ссуда выдается на определенных условиях. Но они должны касаться только тех аспектов, которые непосредственно связаны с возвращением долга. Иначе кредитор может вторгнуться во все сферы жизни заемщика.

Представьте, что я — мелкий предприниматель и хочу взять кредит в банке на расширение производства. Вполне естественно, если сотрудник банковской организации поставит односторонние условия правил выплаты. Разумно будет даже, если он сам решит, какие строительные материалы мне использовать и какие станки покупать для расширения производства. Но если он потребует, например, чтобы я сократил потребление жира на том (вовсе не абсурдном) основании, что жирная пища вредит здо­ровью и тем самым сокращает мои шансы вернуть долг, то такое условие я посчитаю неразумным вмешательством в личную жизнь. Конечно, если я при этом буду в совершенно отчаянном положении, могу поступиться гордостью и согласиться даже на такой странный договор. Но уж если он потребует, чтобы я проводил дома меньше часа (на том основании, что чем меньше я буду проводить времени с семьей, тем больше буду заниматься бизнесом, а это повысит шансы на возвращение кредита), наверное, дам ему по морде и пулей выскочу из банка. При этом нельзя сказать, чтобы диета и личная жизнь вообще не имели никакого отношения к моей способности вести дела. По мнению моего менеджера, они имеют это отношение, но косвенное и малозначительное.