История Литвы с древнейших времен до 1569 года - Эдвардас Гудавичюс Страница 101

Заметнее всего влияла на пейзаж внутренняя колонизация, получившая мощный импульс после прекращения войн. По мере роста населения не только осушались болота и вырубались леса во внутренних местностях края, – люди вернулись в опустевшие с XIV в. приграничные области. Были вновь освоены низовья Немана и Занеманье. Волости Северной Жямайтии растягивались, как рукава, когда их администрация устремлялась следом за крестьянами, заселяющими пограничье. В Восточной Литве населялись южные окраины исторических Восточной Земгалии и Селии. По мере роста ренты и ее денежной части, прежнее распределение платежей в пользу местной администрации перестало соответствовать реальному положению. Державцы стремились заполучить наибольшую часть повинностей, старосты Жямайтии (ими всё столетие пробыли люди из рода Кезгайло) фактически превратились в князей. Нерационально управляемые великокняжеские имения и волости давали мало дохода; когда (с конца XV в.) начались войны и казне потребовались дополнительные средства, в первое и второе десятилетия XVI в. многие из них были заложены. Сигизмунд II взялся наводить порядок в хозяйстве поместий. Для имений Вильнюсского и Тракайского поветов он в 1514 и 1529 г. издал инструкции (наставления), в которых указал, как распределять ренту и надзирать над пашнями и стадами. Установления для волостей Жямайтии были выпущены в 1527 и 1529 г. В 1527 г. был ограничен произвол Кезгайло, большую часть волостей староства великий князь взял под свое прямое управление. Введение сошного сбора в краю, мало затронутом товарными отношениями, тяжким бременем легло на его крестьян. В 1535 г. они отказались исполнять повинности в центральной Жямайтии. Брожение было усмирено, но великий князь был вынужден несколько отрегулировать и смягчить повинности.

Выросло значение лесного хозяйства. В лесах и рядом с ними возникали специфические поселения угольщиков и солеваров. Всё шире распространялись пережог золы и древесного угля, добыча соли и варка смолы. Всё разнообразнее становилось производство деревянных полуфабрикатов (бревен, досок, горбыля). Летом и осенью по Неману, Нярис, Бобру /383/ и Нареву сплавлялись плоты в Пруссию. Возникла профессия плотогона.

Новый – товарный – характер крепостнического поместья приноравливал к основам товарных отношений крестьян, которые уже не могли обойтись без рынка. В местечках и приходах была создана сеть рынков. Деньги начали попадать в руки крестьян, которые оставляли их на рынках и в корчмах. В стране возник незначительный, но растущий денежный оборот.

Языческая Литва сумела усвоить некоторые немецкие военно-технические и фортификационные навыки, ее князья познакомились с предметами европейской роскоши. Однако по производственному потенциалу Литва значительно отставала от ближайших стран Центральной Европы: всё решало земледелие, в котором еще не существовало правильного трехполья. В малых городах страны не был достигнут должный уровень цеховых ремесел. По окончании войн и экономической изоляции страна стала быстро осваивать упущенные производственные секреты. На селе этот процесс шел медленнее всего, ибо земледельческая рутина раннего феодализма, слабо затронутая ремеслами, не могла резко перемениться. В городах, куда перебирались специалисты из Пруссии, Ливонии и Польши, прогресс шел быстрее, и это приводило к заметным сдвигам во всей стране. Одальное общественное устройство и в городах формировало индивидуально-производственные структуры. В Вильнюсе в 1458 г. создалось братство кожевенников, во второй половине XV в. их было уже много. Братства не становились цехами, однако, с точки зрения самоорганизации, они способствовали возникновению цехов. В 1495 г. в Вильнюсе возникли цеха златокузнецов и портных, в 1509 г. – брадобреев, в 1516 г. – кузнецов и слесарей, около 1522 г. – сапожников. Первые цеховые статуты были писаны по образцам Краковских и Данцигских цеховых статутов. Во второй четверти XVI в. создание и разрастание цехов в Вильнюсе еще более ускорилось. Вскоре цеха возникли и в Каунасе. Цеховая организация со своими правилами взимания платы с учеников и подмастерьев, приобретения материалов и реализации товара, ограничивающими конкуренцию, знаменовала освоение технологии, привычной для центрально-европейских городов. В Вильнюсе появились ремесленники высокой квалификации.

Внедрение цеховой технологии повышало уровень вотчинных ремесленников. Панские имения обслуживались золотых дел мас- /384/ терами, каменщиками, плотниками, столярами, стекольщиками, портными, сапожниками, ковровщиками, инкрустаторами, создававшими предметы роскоши европейского уровня.

Мастерство вильнюсских специалистов на рубеже первой и второй трети XVI в. принесли им известность за пределами страны. Гостивший в Литве знаменитый немецкий медик Парацельс даже проиграл диспут. Прусский герцог просил у гетмана Георгия Радзивилла прислать ему немецкого органных дел мастера Урбана Нейденберга. Уже в середине XV в. в Вильнюсе изготавливались и глазуровались профилированные изразцы, равные по качеству соответствующим немецким изделиям. Однако в целом внедрение ремесел в Литве еще не достигло необходимого технического уровня. Правда, вполне умело применялись технические новшества (включая ремонт). Источники упоминают о литейном дворе в Вильнюсе в XV в., однако это производство не получило распространения. На протяжении всех войн начала XVI в. Литва так и не освоила литье пушек. Правда, в замках пушкари умели готовить порох и чинить артиллерийские орудия. Подобным образом работали органисты, занимаясь ремонтом своих органов. Вельможи содержали мастеров-латников, способных изготовить детали доспехов, восполнить их утраченные фрагменты, но полные комплекты защитного снаряжения приходилось покупать за границей. Был обеспечен уход за колоколами, появившимися еще в XIV в., и за механическими башенными часами, упоминаемыми со второй половины XV в. В Вильнюс по трубам подавалась вода из источников Вингряй и Жупроняй (не вполне удачно). Вошли в употребление насосы и пожарные стволы, однако их не производили на месте, а привозили из Польши. Около середины XVI в. Вильнюс почти на треть был каменным. Булыжная мостовая появилась в XV в., но только в первой половине XVI в. были замощены несколько улиц в самом центре Вильнюса. В 1503–1522 г. столица была окружена каменной стеной.

Значительные сдвиги произошли в XV – начале XVI в. в сельской архитектуре. Старинный дымный дом, где под одной крышей обитали люди и скотина, стал хозяйственной постройкой. Основным жилым строением стала изба, часто имевшая глиняную печь с /385/ трубой (дымоходом) и отдельную прихожую (сени). В первой половине XVI в. стало больше изб, разделенных на два изолированных помещения (о двух концах). Отдельные хозпостройки, известные еще в XIII–XIV в., теперь стали правилом, характеризующим крестьянскую усадьбу. Множились клети, строились хлева, с трех сторон окружавшие открытый загон. Важным строением стало гумно, дополненное отапливаемым овином. В первой половине XVI в. появились еще редкие железные ободья, дворяне побогаче стали подковывать лошадей.

Промышленное развитие и возникновение рынка привели за собой необходимость в ежедневном измерении и подсчете. Ознакомление с системой мер соседних народов подтолкнуло литовцев к созданию своей метрической системы; ее особенности, естественно, определялись собственным способом хозяйствования. В XV в. сложились меры длины, веса и объема. Расстояния оценивались в литовских милях, в ближнем обиходе использовался литовский локоть (uolektis). Сыпучие вещества измерялись в вильнюсских бочках. Как и в других странах Балтийского бассейна, в литовской торговле весовая мера фунт (svaras) образовалась от удвоения единицы монетной чеканки – литовского рубля (соответствующего марке соседних стран). 40 фунтов составляли камень. Величины локтя (62–63 см) и фунта (около 365 г) были оригинальными, они отличались от аналогичных номиналов соседних краев. Площади как квадратуры Литва XV – первой трети XVI в. по сути еще не воспринимала: пахотная земля измерялась посевными бочками, сенокосы – возами полученного сена.