Василий Львович Пушкин - Наталья Михайлова Страница 102

… что ж Японец наш узнал? Товарищи его не стоили похвал; Друг друга грабили они бесчеловечно; Везде бессильный был попран; В судах коварство обитало, На торжищах обман, И словом — зло торжествовало. «О ужас! — юноша вскричал С прискорбием души, с сердечными слезами, — Таких ли гнусных дел от вас я ожидал? Что сделалось, японцы, с вами? Куда не оглянусь: в стране несчастной сей Или безумец, иль злодей!» (72).

На героя басни донесли, и он был навек изгнан из отечества. Грустная история!

В свой сборник Василий Львович включил басни, посвященные всегда животрепещущей теме зависти, — стихотворец с жаром выступал против завистников талантов. «Завистники соловья», «Овсянка и пеночка», «Сычи» — авторская позиция В. Л. Пушкина в этих баснях не может не вызывать уважения:

Как солнца светлого лучи, Сияют дар, ученье: Невежество — умов затменье; Невежды-авторы — сычи (83).

Как тут не вспомнить стихи племянника:

Подымем стаканы, содвинем их разом! Да здравствуют музы, да здравствует разум! Ты, солнце святое, гори! Как эта лампада бледнеет Пред ясным восходом зари, Так ложная мудрость мерцает и тлеет Пред солнцем бессмертным ума. Да здравствует солнце, да скроется тьма! (II, 420).

В раздел «Басни» В. Л. Пушкин поместил и свои стихотворные сказки. Они в самом деле близки к басенному жанру. Так, в сказке «Кабуд-путешественник» история путешествия осла в Мекку (хозяин отдал его дервишу, с тем чтобы осел вернулся оттуда ученым, заговорил на многих языках) рассказана для того, чтобы прийти к заключению:

…кто поехал в путь ослом, Ослом и возвратится (112).

Не удержался Василий Львович и от того, чтобы включить в забавное повествование выпад против давнего литературного врага — А. А. Шаховского:

На правой стороне брюхастый стиходей Достойнейших писателей злословил И пасквили писал на сочиненья их, А помнил сам в душе один известный стих, Которым он воспет в поэме был шутливой (109).

В сказке «Красавица в шестьдесят лет» очерчен карикатурный портрет старой кокетки, которая

…в зеркале себя увидев невзначай, Сказала, прослезясь: «Веселие, прощай! Как зеркала переменились!» (115).

То же можно сказать и о сказках «Быль» и «Догадливая жена», где легким пером набросаны портреты молодых жен и их доверчивых старых мужей. Диалоги просто великолепны:

«Все ты сидишь в углу; не слышу я ни слова; А если молвишь что, то вечно вы да вы. Дружочек, любушка! Скажи мне нежно ты — И шаль турецкая готова». При слове шаль жена переменила тон: «Как ты догадлив стал! Поди ж скорее вон!» (105).

Что же касается сказки «Людмила и Услад», то в ней есть и мораль (собака дает урок верности неверной красавице), и свободный тон дружеского послания — В. Л. Пушкин начинает свою сказку обращением к К. Н. Батюшкову (которому эта сказка посвящена):

Аполлоном вдохновенный. Друг любезный и поэт! Ты, прощаясь, дал совет, Чтоб, на скуку осужденный. Коротал я длинный час, — И свободными стихами Я беседовал с друзьями, Но, ах, милые, без вас Как стихами заниматься? Как веселым мне казаться? Так и быть. Вот мой рассказ (112).

И балладные мотивы также здесь присутствуют. Можно даже, как нам кажется, говорить о некоторой перекличке текстов В. А. Жуковского и В. Л. Пушкина.

У В. А. Жуковского в балладе «Светлана»:

Улыбнись, моя краса, На мою балладу; В ней большие чудеса, Очень мало складу [549].

У В. Л. Пушкина в сказке «Людмила и Услад»:

Обожаемый сердцами, Пол прекрасный! Не сердись! Я невинен. Улыбнись! Ведь не грех шутить стихами! Лжец и сказочник — все то ж, Знают все, что сказка — ложь (115).

Завершает сборник раздел «Смесь». Вот здесь отряды стихотворений В. Л. Пушкина «рассыпаны боем». Он включил сюда и патриотическое послание «К жителям Нижнего Новгорода», и сатиру «Вечер», и стихотворение «Суйда», в котором воспеваются прелести сельского уединения. Здесь элегии, песни, романсы, эпиграммы, мадригалы, стихи в альбом, подражания, буриме. Угодно ли прочесть подражание Парни, читайте стихотворение «Скромность»:

Сокроемся, мой друг, от солнечных лучей, От шума светского, от зависти людей, Чтоб не могли коварны очи Восторгов наших отравить! Не скажем дню мы тайны ночи — Счастливую любовь не мудрено открыть…(152).

Хотите ли познакомиться с многочисленными подражаниями Василия Львовича Горацию, которого он очень любил, пожалуйста:

В несчастии будь тверд и в счастьи не гордись! О Делий, смертные — судьбины лютой жертвы: Сегодня живы, завтра мертвы; Мы чада смерти все. Не бойся, веселись! (153).

Нравятся эпиграммы? Ну что же:

Змея ужалила Маркела. Он умер? — Нет, змея, напротив, околела (208). Возможно ли, скажи, чтоб нежная Людмила Невинность сохранила? Как ей избавиться от козней Сатаны? Против нее любовь, и деньги, и чины (209). О как болтаньем докучает Глупец ученый Клит! Он говорит все то, что знает, Не зная сам, что говорит (211).

Больше по душе мадригалы? И мадригалы есть:

Когда приходит час с тобою расставаться, Друг другу говорим: люблю, люблю тебя! Не уверять в любви хотим мы тем себя, Но только для того, чтоб больше наслаждаться (146). Злословит кто любовь, зовет ее бедой, О Хлоя, пусть хоть раз увидится с тобой (171).

А стихи в альбом? Как точно сумел Василий Львович дать поэтическое определение альбома: