Россия: народ и империя - Джеффри Хоскинг Страница 104

Готовясь к возможной решительной политической борьбе, «Земля и воля» становилась организацией заговорщиков: ограничивалось право членов что-либо знать о ее численном и персональном составе, каждый давал клятву хранить тайну, нарушение которой каралось смертью. Наконец, в 1879 году на тайном съезде большинство делегатов высказались в пользу систематической кампании террора с целью дезорганизации правительства убийством его ведущих членов, а затем свержения и установления нового режима, задачей которого станет созыв Учредительного собрания и обеспечение перехода к народному правлению. Общего согласия не было, но из известных деятелей только Георгий Плеханов отказался принять это решение, порвал с «Землей и волей» и попытался — без особого успеха — основать альтернативную организацию. Оставшиеся переименовали себя в «Народную волю», желая таким образом показать свое намерение дать возможность народу сказать решающее слово в образовании новой политической системы. Использование слова «воля» вызывало в памяти старый казацкий идеал свободы.

В течение нескольких месяцев Исполнительный комитет «Народной воли» создал в ряде городов сеть ячеек среди рабочих и студентов и даже в армии и на флоте. Но главным направлением работы стал террор, а не пропаганда. «Земля и воля» уже наметила убийство нескольких высших правительственных чиновников и полицейских чинов, а «Народная воля» с самого начала поставила себе еще более высокие цели. 26 августа 1879 года Исполнительный комитет приговорил Александра II к смерти «за преступления против народа», и с этого времени приоритетом для ее членов стало исполнение этого приговора. После ряда неудач заговорщики добились своего, 1 марта 1881 года террорист взорвал царя бомбой, когда тот ехал в карете по набережной Петербурга.

Убийство Александра II знаменует величайший успех русского социализма того времени, но одновременно и крупнейший провал. Ведь Исполнительный комитет оказался бессилен исполнить свое обещание и созвать Учредительное собрание или даже малейшим образом повлиять на политику нового императора, Александра III, — разве что в негативном плане. Первым результатом случившегося стало объявление во многих провинциях чрезвычайного положения: теперь полиция и местные власти могли задерживать подозреваемых без решения суда, подвергать административной ссылке, проводить обыски без ордера, увольнять со службы, закрывать периодические издания или приостанавливать их деятельность и вообще ущемлять даже те скудные гражданские права, которые прежде кое-как соблюдались. В некоторых областях страны такое положение сохранялось до 1917 года.

Население осталось безразличным: наиболее действенным ответом явилась серия еврейских погромов в южных и западных городах. Ни о каком движении вперед не могло быть и речи: все, во что верила «Народная воля», — социализм, демократия и гражданские свободы — оказалось отброшенным назад в результате их действий.

Полицейские преследования серьезно ослабили Исполнительный комитет. Однако еще более пагубные последствия имели интриги редактора его одесской газеты, Сергея Дегаева. В декабре 1882 году Дегаев был завербован инспектором Петербургской охранки Г. Д. Судейкиным. Судейкин высказал притворное сочувствие целям «Народной воли» и дал Дегаеву денег на «общее дело»: с этого и началось их сотрудничество. Дегаев передал полиции информацию, которая привела к уничтожению военного крыла организации и ее южного отделения, одновременно став главой ее петербургской ветви и занимаясь привлечением новых членов. Трудно представить, что руководило действиями этих двоих. Возможно, они просто использовали друг друга, чтобы подняться в своих иерархических структурах. Одно время они даже планировали разыграть покушение на Судейкина, с тем, чтобы Дегаев укрепил свою репутацию в организации, а Судейкин получил повышение по службе и награду от царя, но потом все же отменили решение. Однако, в конце концов, Дегаев, чтобы развеять подозрения товарищей, действительно организовал убийство Судейкина.

Это первый пример того гротескного феномена, который в последние десятилетия империи принял характер эндемического заболевания: двойной агент, или, как его стали называть, агент-провокатор. Оппозиционные партии, лишенные регулярного контакта с общественностью, и тайная полиция, не слишком опекаемая властями, представляла соблазнительные возможности для людей, желающих воспользоваться властью в личных интересах. Полиция нуждалась в информации о планах заговорщиков, информации, которую невозможно ни получить, ни проверить без секретных агентов. Последним, внедрившись в ряды террористов, было необходимо поддерживать доверие к себе участием в террористической деятельности. Такова неизбежная логика положения, открывавшая путь к самым невероятным злоупотреблениям. Агента, работавшего на обе стороны, было очень трудно раскрыть, а тот, дабы не вызвать подозрения и тех и других, предавал товарищей и организовывал убийства. Так фискал и революционер, два порождения Петра Великого, соединились в одной зловещей фигуре.

Когда уцелевшие члены «Народной воли» в 1880-е годы начали создавать Союз социалистов-революционеров (позднее партия эсеров), то столкнулись с теми же проблемами, как и их предшественники двадцатью годами раньше. Хотя перспективы работы среди крестьян выглядели более оптимистичными, чем в 1870-х, обойтись без систематического терроризма казалось делом невероятным: он давал возможность защитить революционеров, дезорганизовать правительство и внушить массам чувство, что режим не так уж непобедим.

На этот раз партия все-таки приняла меры, чтобы во главе ее не могли стать исполнители убийств. Для них был организован отдельный боевой отряд, что давало членам Центрального Комитета возможность сосредоточиться на решении организационных задач и мирной пропаганды. По иронии судьбы сама изоляция террористов освободила их от каких-либо пут идеологии и нравственности. Члены боевого отряда, объединенные чувством групповой верности и воспитавшие в себе способность к самопожертвованию, нередко действовали вопреки решениям более трезвомыслящих товарищей из ЦК.

В период с 1902 по 1905 год боевому отряду удалось убить двух министров внутренних дел (Сипягина и Плеве), московского генерал-губернатора Великого князя Сергея Александровича, а также целый ряд чиновников рангом пониже. И это лишь часть кампании террора, развязанной различными революционными группами и одиночками против режима и его представителей. В ходе кампании за 1905–1907 годы было убито и ранено более четырех тысяч официальных лиц. Вряд ли какой-нибудь другой режим подвергался такому штурму со стороны террористов, и лишь после того, как в августе 1906 года премьер-министр Столыпин учредил полевые суды, сократившие до минимума необходимые процедуры и позволявшие выносить приговоры (обычно смертные) практически на месте, волна покушений пошла на убыль.

Многие из террористических актов совершались одиночками, утратившими — или никогда не имевшими — связь с какими-либо идеологическими организациями и движимыми жаждой приключений, стремлением утвердить себя или просто материальной выгодой. Во многом именно эти люди дискредитировали и революционные партии (особенно эсеров), и режим. Свидетельством полной нравственной деградации обеих сторон послужил факт, раскрывшийся в 1908 году, когда стало известно, что Евно Азеф, человек, возглавлявший боевой отряд, долгое время являлся агентом департамента полиции. Азеф сыграл важную роль в слиянии местных групп в партию социалистов-революционеров, а позднее руководил боевым отрядом и обеспечивал связь с ЦК, при этом систематически поставляя информацию полиции и неся ответственность за аресты многих коллег. Сообщение о предательстве Азефа в корне подорвало морально-политические позиции эсеров. Можно сказать, партия с трудом пережила его, хотя в 1905–1907 годах успешно работала среди рабочих и крестьян.