Нет бога, кроме Бога. Истоки, эволюция и будущее ислама - Реза Аслан Страница 11

Во времена ранних поселений Мекки ряд кланов, часть которых входила в один свободный союз, соперничал за право осуществлять контроль над городом. В сущности, Кусаю удалось объединить эти кланы, которые номинально были связаны между собой кровными брачными узами, в единое доминирующее племя курайшитов.

Гений Кусая проявился в том, что он осознавал: источник власти в Мекке заключался в ее святилище. Проще говоря, кто контролировал Каабу, тот контролировал город. Взывая к чувствам этнической общности своих родственников-курайшитов, которых он называл «самыми благородными и чистыми потомками Измаила», Кусай смог вырвать Каабу из рук соперничавших кланов и объявить себя «Королем Мекки». Хотя он разрешил оставить паломнические ритуалы неизменными, отныне только он мог выступать хранителем ключей от храма. В итоге он имел единоличную власть в том, что касалось предоставления доступа к воде для паломников, председательствования на собраниях вокруг Каабы, где проходили ритуалы заключения брака и обрезания, а также объявления войны и выдачи военного знамени. Как бы подчеркивая силу святилища по дарованию власти в дальнейшем, Кусай разделил Мекку на кварталы, разграничив внешнее и внутреннее кольцо поселений. Чем ближе к Каабе – тем большей властью обладали живущие там. Дом Кусая, казалось, был прикреплен к Каабе.

Значимость близкого расположения к святилищу сохранилась и в последующие годы. Сложно было бы игнорировать тот факт, что паломники, которые совершали обход вокруг Каабы, совершали обход также и вокруг дома Кусая. И поскольку внутрь Каабы можно было попасть только через дверь, расположенную в доме Кусая, никто не мог получить доступ к богам в святилище, не почтив вниманием хозяина. Таким образом Кусай закрепил за собой и политическую, и религиозную власть в городе. Он был не только «Королем Мекки», но и «хранителем ключей». «Его власть над племенем курайшитов при его жизни и после смерти была подобна религии, которой следовали люди», – рассказывает Ибн Исхак.

Самым важным нововведением Кусая стало заложение основ того, что впоследствии станет экономикой Мекки. Он начал с укрепления позиций города как центра паломничества на Аравийском полуострове, собрав всех идолов, чтимых соседними племенами – в особенности теми, что жили на священных холмах ас-Сафа и аль-Марва, – и поместив их в пантеон Каабы. Впредь, если кто-то хотел помолиться, скажем богам Исафу и Наиле, он мог сделать это только в Мекке и только после оплаты пошлины курайшитам за право доступа к святилищу. Как хранитель ключей, Кусай также удерживал монополию на покупку и продажу товаров и услуг для паломников, которые он оплачивал, облагая жителей Мекки налогом, а излишек оставляя себе. Через несколько лет система Кусая сделала его и тех представителей правящих кланов курайшитов, которые объединили свои состояния с его доходом, невероятными богачами. Но были в Мекке и другие источники прибыли.

Подобно другим семитским святилищам, Кааба превратила все пространство вокруг себя в святую землю, вследствие чего Мекка стала нейтральной зоной, где ведение военных действий между племенами и использование оружия были запрещены. Паломники во время посещения Мекки в особый сезон могли насладиться атмосферой мира и процветания в городе, привозя с собой товары на продажу. Для облегчения регулирования процесса периоды проведения крупных торговых ярмарок совпадали с циклом паломнических посещений, а правила первых дополняли правила вторых. Сейчас сложно установить, принадлежала ли идея по сбору налогов Кусаю. С этой точки зрения вполне вероятно, что курайшиты действовали только как распорядители торговли, которая велась в Мекке и вокруг нее, и взимали небольшую плату за обеспечение безопасности караванов в опасных и неконтролируемых регионах пустыни. Однако представляется очевидным, что через несколько поколений после Кусая, согласно постановлению его правнука (и прадеда Мухаммада) Хашима, курайшиты создали небольшую, но прибыльную торговую зону в Мекке, доходы которой почти полностью зависели от паломнического цикла и Каабы.

Вопрос о том, насколько дорогой была торговля в Мекке, остается объектом ожесточенных споров между учеными. Годами считалось аксиомой утверждение, что Мекка – связующее звено международного торгового пути, по которому из южных портов Йемена поступали золото, серебро и пряности, затем переправляемые в Византию и государство Сасанидов и приносящие огромную прибыль. Согласно такому видению, которое подтверждается подавляющим большинством арабских источников, курайшиты осуществляли контроль над естественным форпостом между южной и северной частями Аравийского полуострова, регионом, престиж которого в значительной степени обеспечивался за счет Каабы. Таким образом, как считает Монтгомери Уотт, Мекка была финансовым центром западной Аравии, а торговля, по словам Мухаммада Шабана, – raison d’être [9] Мекки.

Однако в недавнем прошлом ряд исследователей подвергли такую точку зрения сомнению, главным образом потому, что ни в одном источнике, написанном на отличном от арабского языке, не содержится подтверждения теории о Мекке как хабе международной торговой зоны. «Нигде, будь то греческая, латинская, арамейская или коптская литература, за пределами Аравии до эпохи завоеваний нет упоминания о курайшитах и статусе подвластных им территорий как центра торговли, – пишет Патрисия Кроун в своей книге «Торговля Мекки и возвышение ислама» (Meccan Trade and the Rise of Islam). – Такое молчание поразительно и имеет значение».

Кроун и ряд других ученых утверждали, что в отличие от иных общепринятых центров торговли, таких как Петра и Пальмира, в доисламской Мекке нет материальных признаков накопленного капитала. И, несмотря на данные арабских источников и исторические свидетельства, простого здравого смысла и знания географии достаточно для понимания, что Мекка не находилась на пересечении каких-либо известных торговых путей на Аравийском полуострове. «Зачем караванам спускаться глубоко вниз, в бесплодную долину Мекки, когда они могли остановиться в Таифе?» – задается вопросом Кроун.

Она права. Нет никакого смысла ни отправляться в Мекку, ни, если на то пошло, селиться там. Ни одной причины, кроме одной – Кааба.

Бесспорно, Мекка была в стороне от торговых путей. Естественный торговый маршрут в Хиджазе пролегал к востоку от города, и остановка в Мекке потребовала бы значительного отхода от основного транзитного пути международной торговли в доисламской Аравии, проходившего между Йеменом и Сирией. Определенно, Таиф, который располагался в непосредственной близости к торговому пути и где также находилось святилище (посвященное аль-Лат), представляется более логичным остановочным пунктом на пути. Но город Мекка был наделен особой святостью, которая выходила за пределы самой Каабы благодаря присутствию святилища и пантеона богов, расположенных внутри.

В отличие от других святилищ, рассеянных по Аравийскому полуострову, каждое из которых было посвящено местному божеству, уникальность Каабы состояла в том, что она представлялась как универсальная святыня. Каждый бог, почитаемый в доисламской Аравии, был представлен в этом уникальном святилище, что означало: несмотря на племенные религиозные убеждения, все народы Аравийского полуострова чувствовали глубокое духовное обязательство не только перед Каабой, но также перед городом, в котором она располагалась, и перед династией, которая ее охраняла. Объяснение, которое дает Кроун вопросу о расхождении между арабскими и неарабскими текстами, заключается в следующем: все, что мы знаем о Каабе доисламского периода, включая сведения о пророке Мухаммаде и возвышении ислама в Аравии VII в., следует считать абсолютной выдумкой, созданной арабскими сказителями VIII и IX вв., фантастикой, не содержащей ни крупицы исторической правды.