Ливонская ловушка - Мик Зандис Страница 11

– Лжец, – почти неслышно прошептал себе под нос епископ, и верный Карл, который, как всегда незаметной, несмотря на размеры тела, тенью был рядом, услужливо промычал, красноречиво сжимая пальцы в огромный кулак:

– Может, его того?

– Пусть гуляют! – брезгливо поморщился Альберт, с любопытством бросив короткий взгляд на своего помощника. Умом Карл не блистал, слова выдавливались из него с надрывом, иногда со стоном раненого животного, движения казались вялыми и неуклюжими. Заячья губа делала его облик особенно устрашающим, поэтому обычно он, скорбно склонив голову, скрывал большую часть лица под монашеским капюшоном и сторонился людей. Мало кто мог себе представить, какая взрывная реакция и ничем неодолимая мышечная мощь скрывались в этом неказистом увальне, у которого отсутствие интеллекта в полной мере возмещалось почти собачьей преданностью и чуткостью, позволяющей мгновенно улавливать мельчайшие изменения настроений своего хозяина. Иногда Альберту, как и в этот момент, казалось, что реакции Карла предвосхищают решения самого епископа. Если бы не его покровительство, незадачливый гигант в монашеском обличии давно бы болтался где-нибудь на виселице за неуёмную тягу к малолетним детям, и потому Альберт ощущал себя в его присутствии особенно уверенно, как в присутствии до смерти преданного пса.

– Пусть гуляют. Надолго их не хватит. Ты вот что, перед заходом в гавань столкни всех в трюм и запри, пока не покинем остров, чтобы это стадо не разбежалось. Но столкни так, чтобы остались целы, – предупредил он.

Карл покорно склонил голову в знак понимания, но в глазах его отразился трудно скрываемый плотоядный взгляд, и Альберт на всякий случай напомнил себе, что проследить за исполнением указания стоит ему самому. И, пожалуй, лучше избавить от унизительного пленения ремесленника Курта из бременского келлера, который первым задал ему ожидаемый вопрос о Ливонии, а затем еще и привел поутру на корабль вслед за собой двоих сотоварищей-подмастерьев. Вот и сейчас он, хотя и не отказываясь от дармовой выпивки, держался особняком, к словам Иоганна прислушивался недоверчиво, но в спор не лез и выглядел намного трезвее остального сброда. Что ж, каменщики в Риге нужны, как никогда. А вот что касается других… вряд ли магистр обрадуется такому пополнению. Если не считать Иоганна, все остальные, в силу своего происхождения, не имели права на собственное оружие. Воодушевить рыцарей после четвертого Крестового похода на вояж в Ливонию не удалось – спасение язычников не борьба за Гроб Господень и христианские святыни, и даже янтарь не выглядел для изнеженных сеньоров достаточной наградой за тяготы и лишения на холодных и неприветливых берегах Балтии. Что ж, настоящих воинов он еще мог набрать на Готланде. С Божьей помощью, и с частью дани, которую должен был к этому моменту доставить для него из Ливонии барон Эрих фон Бред.

Мергера готовилась к ярмарке. Почти у каждой семьи было хозяйство, за которым нужен был глаз да глаз. Полевые работы заканчивались, в огородах цвела зелень, скот пасся на пышных лугах. Мужчины правили покосившиеся заборы, латали крыши, смолили лодки, коптили рыбу, заготавливали мясо. Женщины сбивали масло, готовили сыры, подшивали одежду. Дни Уго были заполнены до предела. Старейшина ты или нет, а хозяйство содержать надо в порядке. После раздела имущества Ассо он поупражнялся на заднем дворе с большим двуручным мечом, но техника непривычного боя давалась с трудом, топор казался куда сподручней, и он решил, что лучше подарит меч Заку. Но подходящего момента никак не подворачивалось. Каждый раз, когда он пытался поговорить с сыном, Зак оказывался занят другими делами. А накануне выхода в Ире и вовсе заявил, что хочет остаться, мол, надо же кому-то присматривать за домом. Услышав это, Уго с трудом подавил облегченный вздох.

Из Мергеры выступили на рассвете. Уго шагал во главе отряда, ведя коня в повод. Из его рта, как и у остальных воинов, для отпугивания клещей торчал кончик молодой еловой ветки. В сомнительных местах несколько юношей поочередно забегали вперед, заглядывали в густые заросли, убирали с тропы обломленный бурями валежник, вглядывались в следы на земле. В центре отряда вместе с мужчинами шли женщины. Небольшой обоз из двух лошадей с повозками вез товары для ярмарки, в том числе добытые в последней схватке. Мужчины были вооружены топорами, копьями, дротиками, трофейными мечами. У нескольких за плечами висели охотничьи луки. К исходу второго дня к ним присоединился схожий по составу отряд из Мустанума. В отличие от мергеровцев, повозка у них была только одна: загружена она была в основном выделанными шкурами, медом и воском, на своих более удачливых соседей они поглядывали с завистью. Оба отряда вместе выглядели внушительным войском, но настроены его участники были не на битву – на праздник.

На ночевку отряды устраивались отдельно, но, когда на кострах задымились добытые охотниками косули, воины, раздобрев от обильной пищи, смешались. Кирьянс, старейшина соседней деревни, подсел к Уго.

– Говорят, хорошая у тебя дочка. Крепкая, детей нарожать много может.

– Хорошая, – согласился Уго. – Но молодая еще. К ней на следующий год свататься начнут.

– Понятно.

Кирьянс повертел в руках обглоданную кость, убедился, что ни единого кусочка мяса на ней не осталось, и с видимым сожалением бросил ее в костер.

– А у меня сын овдовел.

– Правда? – оживился Уго.

– Вепрь жену задрал. В лес пошла, за хворостом. Видно, на целое стадо нарвалась. Ване один теперь, с ребенком. Девок у нас хватает, конечно, но или молоды слишком, или по крови близкие. Да и не по обычаю нашему из своей деревни жену брать. Вот я и подумал…

– Так что ты подумал? – Уго придвинулся ближе. Мощная грудь Кирьянса распирала праздничную льняную тунику, с плеч свисала волчья шкура, скрепленная на груди медной бляхой. Роста он был невеликого, но недостаток роста надежно восполнялся шириной плеч и мощью узловатых рук. Ване был полностью в него. Такой воин в деревне был бы кстати. Но и что Кирьянс согласится отдать сына на сторону – не факт.

– Вы в Мергере любите красивую одежду. Знак у тебя на шее знатный висит. Говорят, у германцев большим человеком надо быть, чтобы такой иметь. В наших краях ничего похожего не найти.

– За такую бляху много добра получить можно. – Уго погладил свисающую с цепи безделушку, снятую с груди германца. Вещица и впрямь была знатная. При свете костра вкрапленные в большой золотой крест камни сверкали всеми цветами радуги, массивная серебряная цепь туго натягивалась под тяжестью металла. – Особенно в Ире, на большой ярмарке.

– В хороший год дать могут много, это да. А в бедный – и рады бы дать, да нечего. А вот хорошие мужские руки всегда в цене.

– Мы в Мергере мужские руки ценим. Есть куда приложить.

– Их везде есть куда приложить. А про вас всякое рассказывают, – Кирьянс отвел взгляд в сторону, и у Уго участилось дыхание. Одно дело обсуждать возможное сватовство с главой дружественного поселения, и другое – говорить о вещах, о которых даже малый ребенок в деревне с чужаком слова не обронит.