Стальной ураган - Виктор Прудников Страница 11

Один из участников боевых действий Яков Скрипков описывал баин-цаганское сражение так:

И наши танки мчались в дыме

На штурм горы Баин-Цаган,

И был бессилен перед ними

Врага свинцовый ураган.

Они неслись сквозь все преграды,

Сквозь взрывов черные столбы,

Порой тяжелые снаряды

Их поднимали на дыбы.

Но даже пламенем объято,

Упорство русского солдата

Здесь все на свете превзошло.

Урок японцам не пошел впрок. Они продолжали атаки на других участках растянувшегося на 70 километров фронта. Но перевес сил уже был создан, и Г. К. Жуков (с 31 июля 1939 года — комкор) принимает решение атаковать противника по всему фронту. В боях были задействованы крупные танковые и авиационные силы, к Халхин-Голу подошли пехота и монгольская конница. Двусторонний упреждающий удар привел противника в шок, центральная группа наших войск сковала японцев с фронта, не позволяла им маневрировать в сторону флангов, встречные удары противника в направлении Номан-Хан — Бурд — Обо парировали Южная и Северная группы.

Главную роль как в оборонительных, так и в наступательных боях играли танки. Вспоминая события на Халхин-Голе, А. Л. Гетман отмечал: «Бронетанковые соединения были основной нашей ударной силой. Японская сторона хороших танковых соединений и моторизованных войск не имела. Наше превосходство в этой области было подавляющим и для противника неожиданным» [30].

В числе танковых соединений принимала участие в боях и 2-я механизированная бригада. Ее батальоны сражались в течение двух недель, громя противника.

К началу сентября 1939 года японские войска были разгромлены, и Япония запросила мира. На этом боевые действия закончились.

Японская военщина дорого заплатила за свою авантюру на реке Халхин-Гол. Потери японской армии составили 61 тысячу человек убитыми, ранеными и пленными. На поле боя было оставлено много техники и вооружения.

Немалой кровью оплачена и наша победа. Потери срветско-монгольских войск приближались к 18,5 тысячи человек.

«Каждый день, начиная с мая, — вспоминал Гетман, — мы вели жестокие бои, теряли близких людей, были свидетелями их подвигов. Бои на Баин-Цагане, за высоту Большие Пески… Каждая халхингольская сопка, обагренная кровью красноармейцев и монгольских цириков, памятна» [31].

На Халхин-Голе, как и на Хасане, советские войска получили опыт боевых действий, который пригодился в Великой Отечественной войне. Многие командиры, сражавшиеся с японцами, такие как И. М. Федюнинский, Г. П. Кравченко, И. В. Галанин, А. Л. Гетман, в 1941–1945 годах командовали крупными армейскими соединениями в борьбе против гитлеровцев.

Победы, одержанные советскими войсками на Хасане и Халхин-Голе, показали японцам, что большая война против Советского Союза будет для них настоящей катастрофой.

Страна чествовала своих героев. Газеты пестрели сообщениями об окончании военных действий в Монголии и возвращении войск к постоянным местам дислокации.

Многие командиры и красноармейцы были отмечены правительственными наградами. Помощник командира 2-й мехбригады был награжден орденом Красной Звезды. В Указе Президиума Верховного Совета СССР от 17 ноября 1939 года говорилось, что Андрей Лаврентьевич награждается орденом «за образцовое выполнение боевых заданий правительства и проявленные при этом доблесть и мужество» [32].

Это была первая награда танкиста, которой он очень гордился.

Наши восточные границы были надежно прикрыты от вторжения японской Квантунской армии. Гораздо хуже обстояли дела на границах западных. Гитлер прибирал к рукам европейские государства, и, хотя 23 августа 1939 года был заключен советско-германский договор о ненападении, он нисколько не отодвинул угрозу войны с Германией.

Страна жила тревожной жизнью. Мало что изменили «освободительные» походы в Польшу, Западную Украину, Бессарабию и Прибалтику. 100-дневная война с Финляндией показала, что боеготовность Красной Армии не отвечает требованиям современной войны. Многочисленные репрессии командного состава привели к тому, что командовать крупными армейскими соединениями было некому. Это заметил и сам Сталин. Он взялся за реорганизацию Наркомата обороны, прежде всего снял с поста К. Е. Ворошилова и заменил его маршалом С. К. Тимошенко, надеясь, что тому удастся быстро навести порядок в армии. Но время было упущено.

В войска зачастили комиссии Наркомата обороны и представители военных округов. В связи с их приездом начинались партийные конференции, на которых речь шла в основном о боеготовности частей и соединений.

Такая конференция состоялась и в 42-й Отдельной механизированной бригаде, бывшей 2-й. И снова упор делался на усиление партийно-политической работы, а не на боевую учебу. Побороть рутину, укоренявшуюся десятилетиями в армии, было не так просто. Пожалуй, единственным человеком, выступавшим на конференции, был майор Гетман, ратовавший за боевую подготовку бригады. Он говорил, что «надо объявить борьбу за каждый час учебного времени», решительно настаивал на том, чтобы армейское командование обратило внимание на состояние техники в ротах и батальонах, а также на парковую службу [33].

Комиссия Военного совета 1-й Особой Краснознаменной армии в традициях того времени отметила, что командование и политотдел бригады проделали большую работу в деле повышения боевой и политической подготовки, а в адрес наркома обороны С. К. Тимошенко направила приветственное письмо такого содержания: «Мы ясно себе представляем исключительную сложность международной обстановки. Все это обязывает нас еще больше работать над всемерным укреплением единоначалия, воинской дисциплины, на этой основе крепить постоянную боевую готовность частей нашей бригады.

Мы заверяем Вас, что в текущем году приложим все усилия к тому, чтобы добиться более высоких показателей в боевой и политической подготовке, и несравненно выше поднимем всю партийно-политическую работу» [34].

Даже несмотря на армейскую рутину, на то, что части постоянно отвлекались на сельскохозяйственные работы по уборке урожая в Михайловском и Ворошиловском районах, Гетману все же удалось добиться увеличения количества часов на боевую подготовку. В бригаде он считался непререкаемым авторитетом, его ценили как военного специалиста, повышали в звании. В октябре 1940 года ему присваивается звание подполковника.

Нельзя оказать, что Андрей Лаврентьевич уделял внимание только боевой подготовке. Будучи членом партийной комиссии бригады, он много работает над вопросами политического просвещения младших командиров и рядового состава. Заглянем в партийно-политическую характеристику, которую ему давали в управлении бригады: «В парторганизации с ноября 1938 года. Политически развит и работает над повышением своего идейно-политического уровня. Идеологически устойчив, отклонений от генеральной линии партии за ним не замечалось. В работе партийной организации принимает активное участие. Партийные задания выполняет своевременно и правильно… Общительный, среди коммунистов и беспартийных пользуется авторитетом» [35].