Россия и Япония. Узлы противоречий - Анатолий Кошкин Страница 11

Во исполнение приказа Хвостов и Давыдов в 1806—1807 гг. совершили экспедицию на Сахалин и Курилы. О результатах этой экспедиции в одном из российских исследований сообщается: «Сахалин. Хвостов и Давыдов посетили Южный Сахалин дважды — в 1806 и 1807 годах, где ими в заливе Анива было ликвидировано описанное Резановым японское поселение, сожжено два небольших судна и взято в плен несколько купцов из Мацумаэ. Кроме того, местному айнскому старшине Хвостов выдал грамоту о принятии жителей Сахалина в подданство России и под защиту русского императора. Одновременно Хвостов водрузил на берегу залива два русских флага (РАК и государственный) и высадил несколько матросов, которые основали поселение, просуществовавшее до 1847 года.

Курильские острова. Русские экспедиционные суда посетили Курилы в 1807 году. В ходе проведенного рейда было ликвидировано созданное японцами на о. Итуруп военное поселение, а также взят “приз” (т.е. захвачено японское судно) у побережья северного Хоккайдо — Мацумаэ. Здесь же на южных Курилах Хвостов, по завершении экспедиции, в 1807 году отпустил взятых в плен японцев, за исключением двух, оставленных им в качестве переводчиков; вместе с отпущенными пленными Хвостов передал адресованное японским властям письмо, в котором он излагал причины, побудившие Россию предпринять военные действия» {31}.

Японские авторы изображают действия Хвостова и Давыдова как неправомерные и даже разбойные. При этом они объясняются в первую очередь стремлением Резанова «отомстить» японцам за их отказ вступать с русским послом в переговоры. Такая оценка событий имеет в своей основе стремление затушевать тот факт, что российские офицеры выполняли приказ по изгнанию японцев с территорий, которые были задолго до описываемых событий включены в состав Российской империи. К тому же, как отмечалось выше, вооруженная акция должна была «сохранить лицо» России, не оставить без ответа нанесенное оскорбление. В Эдо это понимали. Тем не менее в современной японской историографии вся ответственность за происшедшее возлагается исключительно на российскую сторону. Утверждается, что русскими офицерами были совершены якобы ничем не спровоцированные бесчинства и произвол в отношении мирных японцев. Читаем: «Правительство России и в 1803 году снарядило в Японию миссию под началом Николая Петровича Резанова (1764—1807), но Резанов по прибытии в Нагасаки на полгода попал под строгий надзор. Ему отказали даже в приеме государственной грамоты и подарков. От такого непочтительного отношения подчиненный Резанову капитан Николай Александрович Хвостов пришел в ярость и стал в период с 1806 по 1807 год нападать на японские поселения и сторожевые посты на островах Сахалин, Итуруп и Рисири, поджигал дома, насиловал и грабил население. Этот инцидент отрезвил японцев, которые, уповая на закрытие страны, пребывали в благодушном настроении, и породил вполне определенное чувство страха перед Россией» {32}.

Попытка списать все на вспышку гнева русских офицеров не состоятельна — ведь экспедиция на Сахалин и Курилы была предпринята не сразу, под впечатлением момента, а на следующий год и имела вполне конкретные цели по устранению японцев с захваченной ими территории. Об этом же свидетельствует тот факт, что на Сахалине Хвостов установил на берегу залива Анива столб с российским флагом, а старшине находившегося там селения выдал серебряную медаль и грамоту, в которой было сказано: «Всякое другое приходящее судно, как Российское, так и иностранное, просим старшину сего признавать за Российского подданного» {33}.

В Петербурге, видимо не разобравшись в подлинных намерениях Резанова, сначала осудили поступки Хвостова и Давыдова и даже вознамерились привлечь их к ответственности. Однако у них нашлись защитники, которые усматривали в действиях двух российских офицеров не «разбой», а защиту российских интересов на Курильских островах и Сахалине. О том, с какими целями была предпринята экспедиция на «Юноне» и «Авось», Хвостов со всей определенностью сообщал японским властям. По завершении экспедиции он, отпустив пленных японских купцов, направил с ними образцы сукна, шерсти и других российских товаров, а также письмо губернатору Эдзо (Хоккайдо). В письме сообщалось: «Соседство России с Японией заставило желать дружеских связей и торговли к истинному благополучию подданных сей последней империи, для чего и было отправлено посольство в Нагасаки, но отказ оному, оскорбительный для России, и распространение торговли японцев по Курильским островам и Сахалину, яко владениям Российской Империи, принудило, наконец, сию державу употребить другие меры, которые покажут, что россияне могут всегда чинить вред японской торговле до тех пор, как не будут извещены через жителей Урупа или Сахалина о желании торговать с ними. Россияне, причинив ныне столь малый вред Японской империи, хотели только показать им через то, что северные страны оной всегда могут быть вредимы от них… и что дальнейшее упрямство японского правительства может совсем лишить его сих земель» {34}. Осуществленная, возможно, излишне жестким методами попытка отстоять права на обладание Россией Сахалином лишний раз обратила внимание Петербурга на необходимость оградить эту территорию от домогательств других стран, в первую очередь Японии. В августе 1808 г. Александр I дал указание заселять остров русскими «с тем, однако же, чтоб с находящимися на Сахалине жителями обходиться миролюбиво, не делая насилия, жестокостей и не разоряя их селений». На остров стали направляться группы русских переселенцев. Но не отказывались от своих замыслов в отношении Сахалина и власти Страны восходящего солнца. Наиболее известным эпизодом проникновения японцев на Сахалин является экспедиция с целью изучения острова, предпринятая Мамия Риндзо. Дело изучением не ограничилось — этот «путешественник» то ли самолично, то ли по указанию японских властей уничтожил поставленные Хвостовым на Сахалине российские столбы, что было открытой демонстрацией притязаний Японии на эту землю. В последующие годы японцы стали все чаще наведываться на южные Курилы, препятствуя русским вести там промысловую и хозяйственную деятельность. Одновременно собирались сведения об экономическом, политическом и военном положении России на Дальнем Востоке и в мире в целом. Было очевидно, что Наполеоновские войны в Европе, неизбежное вовлечение в них Российской империи не позволят Петербургу направлять для охраны своих окраинных восточных владений сколь-нибудь крупные силы. Это, безусловно, поощряло японское правительство на попытки дальнейшего вытеснения русских с Курильских островов. Не встречая должного отпора, японцы обосновывались на Кунашире и Итурупе с намерением превратить эти, а возможно, и другие, более северные, острова Курильской гряды в колониальные владения.

О том, что власти Мацумаэ полны решимости подчинить себе территории к северу от Хоккайдо, свидетельствовал сознательно организованный инцидент с пленением и длительным удержанием на японской территории капитана В.И. Головнина, который в июле 1811 г. с группой моряков шлюпа «Диана» высадился на южном побережье острова Кунашир для пополнения запасов пресной воды и продовольствия. Целью экспедиции Головнина было научное описание «малоизвестных земель Восточного края Российской Империи», в том числе южных Курил. Сама формулировка свидетельствовала о том, что «Диана» направлялась на принадлежащие России территории, к каковым относился и Кунашир. Однако японцы, похоже, уже считали его своим. Попытки русских сначала освободить Головни-на пушечным огнем с «Дианы», а затем через год путем обмена на потерпевших кораблекрушение японцев не увенчались успехом. По замыслу японских властей, длительное удержание в плену посланного из Петербурга российского капитана, кроме всего прочего, должно было продемонстрировать миру «силу и доблесть» нации Ямато, не побоявшейся бросить вызов могущественному северному соседу. Инцидент с пленением Головнина правительство сегуна намеревалось использовать и для того, чтобы вынудить российские власти принести официальные извинения за рейды Хвостова и Давыдова на Сахалин и Курилы. Извинений добиться не удалось, но японцы удовлетворились направленным иркутским губернатором наместнику сегуна на острове Эдзо разъяснением о том, что эти офицеры предприняли свои действия без согласия на то российского правительства. Этого оказалось достаточным, чтобы освободить Головнина и других пленных, но к заметному улучшению отношения японцев к русским не привело. Более того, пример этого инцидента породил у японских властей представление о том, что Россия настолько заинтересована в торговле с Японией, что готова ради этого идти на дальнейшие уступки. Впоследствии правители Страны восходящего солнца не упускали это из виду и упорно добивались на переговорах от российских представителей удовлетворения своих требований.