Братья Стругацкие. Письма о будущем - Юлия Черняховская Страница 11

Таким образом, Стругацкие моделируют и «торную дорогу истории», которая является естественным путём прогресса и ведёт к «идеальному обществу» Полдня, и «ответвления» или «препятствия» на пути к политической утопии Стругацких, которые могут возникнуть вследствие развития тех или иных негативных политических тенденций.

Ближайшим преемником Стругацких в современной отечественной фантастике стал С. Лукьяненко, произведения которого часто полемизируют с творчеством Стругацких. С. Лукьяненко рассматривает те же политические тенденции, которые анализировали Стругацкие, но с позиции 90-х гг. XX века, добавляя к ним данные о новой политической обстановке. В его творчестве, как и в работах классиков западного футурологического анализа, поднимаются проблемы тоталитаризма, свободы и порядка, соотношения средств и целей, взаимодействия цивилизаций с различными культурными традициями.

Интересно, что если Стругацкие от гармонии с существующей системой постепенно движутся к интерпретационному конфликту с ней, и в поздних их работах иные исследователи усматривают антикоммунистические идеалы, то С. Лукьяненко напротив, работая в период «дикого капитализма» в России, неоднократно создавая сравнительные модели общества абсолютного порядка и общества абсолютной свободы, приходит к выводу, что и то, и другое являются одинаковой угрозой для рядового человека.

Наряду с критическим анализом проблем современности путём гипертрофирования существующих политических тенденций фантастика как форма политической мысли играет ещё одну важную роль, которая заключается в создании утопий.

Утопия, такая как «Полдень XXI век» Стругацких, формируется в тесной взаимосвязи с политической идеологией общества, в котором она создаётся. Поэтому каждая утопия является своеобразным индикатором эпохи. Кардинально противоположными являются утопии Даниэля Дефо и И. Ефремова, одна из них является выражением политической мысли раннего либерально настроенного Запада, другая – коммунистического СССР.

Именно эта связь делает исследование утопии неизменно актуальным.

Существует также мнение, что утопия является продуктом исключительно тоталитарного общества. Его появление связано с малым распространением либеральных утопий (как говорилось выше, этот жанр мало характерен для западной фантастики XX века). По мнению некоторых исследователей, утопическое мышление становится выражением стремления автора уйти от реальности и создать модель лучшего общества. Такая точка зрения не объясняет, почему в «тоталитарном» обществе создаются утопии не либеральные, а социалистические, а позже коммунистические.

В то же время повсеместное распространение утопии в СССР сталинского и хрущёвского периода позволяет предположить, что причиной расцвета утопии является не столько мнимототалитарный характер общества, сколько его высокая идеологизированность. При этом утопии советских фантастов не лишены полемики, не только с западными мыслителями, но и с отечественными коллегами. Все они являются индивидуальными моделями будущего, призванными воплотить в образах политическую систему, в неизбежности создания которой ещё нет сомнений, но которая в работах К. Маркса и В. Ленина описана достаточно схематично.

Комплекс этих обстоятельств и приводит к развитию утопии.

Подводя итоги сказанного, нужно отметить, что философская фантастика, предтечами которой являются миф и научная фантастика, а особыми формами – утопия и антиутопия, изначально формировалась как способ анализа окружающей реальности, постепенно всё больше приближаясь по своим функциям к социальному, философскому и политическому анализу. Философская фантастика формируется в тесной взаимосвязи с политическими условиями её создания и является своеобразной формой выражения политической мысли, присущей отдельно взятой эпохе. Специфическим методом анализа, присущим философской фантастике, является «гипертрофирование существующих социальных и политических тенденций». На основе такого гипертрофирования создаются политические модели утопического и антиутопического характера, которые не только являются выражением политических настроений определённой эпохи, но и оказывают заметное влияние на формирование этих настроений в среде своих читателей – в первую очередь интеллектуальной элиты.

В отличие от ситуации перехода от аграрной эпохи к эпохе индустриального общества, к тому моменту, когда встал вопрос об исчерпании, политическая мысль общества имела возможность опираться и на значительный научный багаж, в том числе – оформляющуюся политическую науку и попытаться ответить на запрос в осмыслении приближающегося нового состояния общества с научных позиций, используя и появившийся опыт научного прогнозирования [23].

«Введение» фантастики в контекст форм политической мысли требует осмысления ее соотношения с другими близкими формами – утопией и антиутопией, футурологией, прогностикой и т. п.

Один из ведущих отечественных специалистов в области прогнозирования И. В. Бестужев-Лада [24], формулируя понятие такого явления как «исследование будущего», пишет, что в отличие от гадания, предсказания, пророчества и т. д. – это проводимое по всем законам научного поиска исследование, направленное на изучение перспектив наблюдаемых процессов и явлений, научный вывод о вероятном или возможном состоянии изучаемого объекта в будущем. При этом он выделяет два значение термина «предвиденье» [25]: как аналог предугадывания, или предсказывание и предвиденье как научное исследование, направленное на изучение перспектив развития какого-либо процесса или явления, со всеми требованиями, относящимися к любому научному исследованию – что, собственно, и является задачей футурологии. В последнем тоже можно выделить две стороны: предсказание каких-либо событий в будущем и выявление назревающих проблем и возможностей их решения с помощью исследовательских технологий, где предсказания играют сугубо условную, инструментальную роль – своего рода «технологическое». Он же называет и основные принципы, которые должны лежать в основе подобного футурологического исследования.