Генерал Краснов. Как стать генералом - Станислав Зверев Страница 11

Я смог найти только одного Владимира Грендаля, русского финна и военного, который окончил в 1911 г. Михайловскую артиллерийскую академию, полковником вступил в Красную армию в 1918-м и генерал-полковник артиллерии на 1940 г., безуспешно штурмовал линию Маннергейма… Вот только этот Грендаль родился в 1884-м в Свеаборге и не был другом юности Петра Краснова. Что было с Грендалем дальше, можно судить по роману «В житейском море», где Грендаль это Дальгрен — 2 слога переставлены. На 1938 г. того «настоящего» Владимира Грендаля уже не было в живых.

После экзаменов у юнкеров был Царский смотр училища, последние большие маневры и главное — производство в офицеры, почти что самый счастливый эпизод жизни будущего генерала. Милостью Императора Александра III Краснов был прямо прикомандирован к Лейб-Гвардии Атаманскому Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича полку, без года предварительной службы в казачьих Донских полках. Атаманский полк П. Краснов выбрал еще давно, но сверхсрочное прикомандирование стало неожиданным призом от Императора. Александр III 10 августа 1889 г. при производстве в офицеры напутствовал их кратким словом: «Поздравляю вас, господа офицеры! Служите России и Мне, как служили ваши отцы и деды. Заботьтесь о солдате и любите его! Будьте хорошими наставниками! Учите солдат добру, смелости и воинскому искусству. Кому доведется служить на далекой глухой окраине, не скучайте, не тоскуйте, помните, что вы охраняете Российскую империю. На вас, юнкера Павловского училища, я всегда надеюсь и верю, что, как были вы прекрасными юнкерами, так будете и образцовыми офицерами моей славной Армии».

И офицеры ответили криком «ура!»

При выпуске Краснову было присвоено казачье воинское звание хорунжего (польского происхождения, от «носящий хоругвь», подобно тому, как прапорщик — носящий прапор, знамя с малороссийского), что соответствовало лейтенанту в перечне общеармейских воинских званий. В Атаманском полку Краснов становится помощником заведующего эскадроном. Это новое качество он потом оценивал как начало сознательной и самостоятельной жизни офицера Царской Армии. Все свое время он отдавал полку, увлекаясь строевой службой и начиная изучать историю полка (как полагалось поступать всем прикомандированным). История полка от 17 75 года до последней войны с Турцией была полна героическими сражениями и проникнута духом доблести.

К 1889 г. Лейб-Гвардии Атаманский полк, переведенный из 2-й в 1-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию, состоял из 4-х эскадронов. Последний командир полка (с 3 декабря 1886 г.), Митрофан Ильич Греков, георгиевский кавалер, начал с того, что выранжировал эскадроны и разделил их по мастям коней: в 1-й и 3-й эскадроны попали казаки на гнедых конях, во 2-й на рыжих и в 4-й на вороных. Были построены новые полковые кузница и мастерская. В год поступления Краснова на службу желтую амуницию полка сменила черная сыромятная с нагрудными патронташами, немногим раньше прибивные шпоры были заменены привязными. Будучи прекрасным наездником, М. И. Греков и свой полк доводил до нужного уровня мастерства, задавал рубку и джигитовку, старался устраивать охоты и тренировочные разведывательные походы (в Финляндию в апреле 1891 г.). Прямо перед этим произошло вступление П. Н. Краснова в работу военного публициста: 17 марта 1891 г. в «Русском Инвалиде», который станет Краснову родным, появилась его первая статья: «Казачий шатер полковника Чеботарева». A. A. Смирнов и тут выступил со своей версией: первой публикацией Краснова был некролог на генерал-лейтенанта В. Г. Золотарева, 17 января 1891 г. за ошибочной подписью «Н. Краснов». Тут не хватает указания на источник информации, чтобы я в это поверил: с ошибками наборщика Смирнов явно несостоятелен насчет Л.Ф.Б., может, и о Золотареве писал настоящий Н. Краснов. На 17 марта и Чеботарева указывает в «Часовом» 1931 г. редактор журнала Василий Васильевич Орехов, а ему веры гораздо больше, чем Смирнову: в «Часовом» печатался генерал Краснов, Орехов бывал в гостях у генерала в 1929-м, они тесно общались, и если он взялся писать статью к сорокалетию литературной деятельности П. Н. Краснова, то в точности начала этой деятельности не должен ошибаться.

В 1892 году Краснов решил поступать в Академию Генерального штаба, что требовало нешуточной подготовки. Примерно отсюда можно вести параллель генеральских судеб Деникина и Краснова; они долго не пересекались, но шли в одном направлении по близким дорогам, оставаясь такими разными. На параллельных кривых они будут мчаться целых 55 лет. Киевское юнкерское училище Антон Иванович закончил с общим баллом 10,4 как раз в 1892 г., балл не самый выдающийся, но позволял взять хорошую вакансию. Поступать в Академию позволялось по прошествии трех лет службы, которые истекли для Краснова в 1892-м, а для Деникина в 1895-м. Деникин потом вспоминал о поступлении: лихорадочный зубреж дома, ночи без сна, посещение экзаменов других отделений с целью узнать, как они проходят, что нужно экзаменаторам и какие у них «пунктики». Офицеры возвращались к мироощущениям школьника, а прошедшие войну признавались, что на экзамене им бывало страшнее, чем под пулями.

Краснов не боялся за историю, которую любил, а также за русское сочинение, уставы и военные предметы. Сменив коня на книжки, Краснов покинул казармы и переехал на квартиру матери (ул. Глинки). Чтобы не мешать ему, Феодосия Ильинична и Андрей Николаевич съехали на дачу, и Петр Краснов взялся за математику, иностранные языки и географию, выучивая билеты по 10 часов в сутки.

Краснов поступил в Академию, но из полагавшихся трех лет обучения прошел только один год и был отчислен, не выдержав переводной экзамен на следующий курс. Все же определенные теоретические знания он успел получить и обзавелся множеством знакомств. После отчисления военная карьера Краснова пошла не столь круто, как у прошедших Академию. Г. Щепкин в первой биографии атамана 1919 года выпуска писал, что Краснов ушел из оскорбленного «всесильным» Н. Н. Сухотиным самолюбия. Однако в то время, с 1889 по 1898 гг. во главе Академии стоял генерал Г. А. Леер, это Деникин успел застать при своем скандальном выпуске Сухотина во главе. Кроме того, генерал Краснов ничем не подтверждает версию Щепкина во все следующие годы, и если упоминает Сухотина, то не иначе как блестящего военного теоретика, в чьих лекциях «талант брызжет в каждой строке» [38].

За время пребывания в Академии Генштаба Деникин приходит к либеральным убеждениям и становится сторонником конституционной монархии, не видя в этом противоречия с наставлением начальника Академии до 1889 г., Михаила Драгомирова: «Я с вами говорю, как с людьми, обязанными иметь свои собственные убеждения. Вы можете поступать в какие угодно политические партии. Но прежде чем поступить, снимите мундир. Нельзя одновременно служить своему царю и его врагам». Деникин считал конституционный путь самым прогрессивным, открещиваясь при этом от партийцев, террористов и марксистов. В этом отношении верность Краснова была безупречна, он не переживал разочарований от неполучения незаслуженных царских милостей, как было с Деникиным, который засыпался на переводе со второго курса Академии, через 3 месяца заново поступил в нее и при выпуске (1899 г.) столкнулся с неожиданным изменением Сухотиным системы подсчета баллов, вследствие которого Деникин и еще трое офицеров оказались в списке окончивших Академию без причисления к Генеральному штабу. Поскольку это изменение системы, следовательно, и списка выпускников, было позволено Сухотину Военным министром Куропаткиным, то Деникину осталось только подать прошение на Высочайшее имя и быть разочарованным в справедливости Монарха, с разрешения которого Деникин будет все-таки причислен к Генеральному штабу, но в 1902-м. Дмитрий Гурко, не без трудностей закончивший Академию в том самом 1899 году, оставил о Деникине замечание, не совсем совпадающее с самомнением опального выпускника: «После этого инцидента Деникин, бывший к политике равнодушным, стал крайне левым» [17].