Бит Отель. Гинзберг, Берроуз и Корсо в Париже, 1957-1963 - Барри Майлз Страница 11

За Грегори в Европу отправился Джек Керуак. Джек уехал из Нью-Йорка раньше него, 15 февраля, но сначала заехал в Танжер, чтобы встретиться с Уильямом Берроузом. Джек не любил уезжать из Америки. К 1957 г. он уже был алкоголиком и жил с матерью на окраинах Нью-Йорка. К этому времени он уже написал большую часть своих произведений, принесших ему славу — «В пути», «Подземные жители», «Доктор Сакс», «Видения Коди», «Видения Джерарда», «Мехико-Сити Блюз», — но все еще не нашел человека, который согласился бы опубликовать их. Несмотря на то что он твердо верил в собственную гениальность, год проходил за годом, о его таланте никто не знал, и он приходил во все большее и большее отчаяние. Фурор, поднявшийся вокруг гинзберговского «Вопля», заставил Джека думать, что в конце концов на их группу обратят внимание, а еще была ревность к успеху Аллена. Вскоре была опубликована «В пути», эта книга принесла ему одновременно и известность, и нежеланную дурную славу.

Джек, Аллен, Питер и Грегори планировали сначала отправиться в Танжер, чтобы помочь Биллу разобрать и напечатать рукопись «Голый ланч» (опубликована в Соединенных Штатах под названием «Naked Lunch», с тех пор название стало употребляться без артикля), а потом все четверо, за исключением Берроуза, собирались провести лето, путешествуя по Европе, так же, как прошлым летом по Мексике. Берроузу по Европе путешествовать было неинтересно. С 1953 г. он жил в Танжере и до войны часто бывал в Европе по самым разнообразным причинам: сначала в 1929 г. он с семьей был во Франции, потом изучал медицину в Вене. Все остальные до этого в Европе не бывали и горели желанием увидеть все.

Джеку не нравилась примитивная санитария и непривычная еда в Мехико, его долго уговаривали съездить в Марокко. По этим же причинам ему не понравился Танжер, он горько сокрушался, обнаружив, что арабская шлюха стоит три доллара, тогда как в Мехико он платил всего лишь десять центов. Он боялся арабов, несмотря на заверения Берроуза, что уже несколько месяцев не было никаких волнений. Джек внезапно ощутил тоску по Америке, по Wheaties на завтрак, [19] по сосновому запаху чистящего средства для посуды. Больше всего он соскучился по матери. Он оставил идею путешествия по Европе с остальными, совершил краткий набег на Париж и Лондон и отплыл обратно в Соединенные Штаты с намерением купить маленький домик около залива в районе Бей Эреа, где-нибудь поближе к Сан-Франциско, и жить там вместе с матерью.

В те несколько ночей, что Джек пробыл в Париже, он встретился с Грегори, который в то время жил с француженкой Николь. Джек переночевал в их комнате, всю ночь он не мог заснуть из-за того, что парочка слишком громко занималась любовью, а следующим вечером консьержка в подъезде Николь отказалась впустить Джека. Битники еще не разведали Бит Отель, и Джек там никогда не останавливался, хотя многочисленные биографы Керуака утверждают обратное. Как обычно, Грегори голодал и заставлял известного своей экономностью Джека платить за напитки и еду, Керуак потом жаловался на это своим друзьям. Грегори позднее написал Джеку, утверждая обратное: «Я тебя не заставлял пить и не заставлял тратить 5000 долларов, просто, когда я впервые увидел тебя, ты сидел пьяным в „Бонапарте“, и когда бы я ни видел тебя, ты был пьян, да-да, пьян, а теперь ты пытаешься обвинить в своем алкоголизме меня? Почему я всегда должен быть во всем виноват? Но я расскажу всему воображаемому миру, что ты врал, когда говорил, что я заставлял тебя напиваться! Я не заставлял тебя пить! Ты сам пил! Это правда, что я заставлял тебя тратить много денег на еду для меня, но что же в этом такого? Мне нужно есть! Разве я не посвятил всю жизнь красоте? И почему после этого я не должен есть? Разве не должен я спать хотя бы на соломенной постели?»

В это время Аллен Гинзберг и Питер Орловски 8 марта отправились, как Джек, из Манхэттена на югославском грузовом судне, сначала они собирались заглянуть в Танжер с заходом в Касабланку, чтобы увидеться с Берроузом. Но надежды на то, что им удастся восстановить силы в Мехико, не оправдались. Джек вернулся в Америку вскоре после того, как Аллен и Питер приехали в Танжер, Грегори тогда уже был в Париже. Так что Аллен и Питер оставили Берроуза одного в Танжере и отправились в Венецию, где жили у старого нью-йоркского приятеля, поэта Алана Ансена. Ансен был высоким, дородным женственным человеком с улыбкой безумца. Он с отличием закончил Гарвард и был потрясающе эрудированным ученым классического типа, Геродота он цитировал на греческом, Тацита на латыни, а о Гёте говорил так, словно тот был его другом. Он был секретарем У. Х. Одена, а с Гинзбергом был знаком с 1948 г., когда частенько заглядывал в бар «Сан-Ремо» в Виллидже. В 1953 г. в поисках страны, где жизнь была еще дешевле, а мальчики еще сговорчивее, он переехал в Венецию. Ансен стал поддерживать битников, покинувших США: он давал стол и кров, помогал как секретарь, иногда подкидывал кое-какие суммы и писал хвалебные отзывы на их работы (его очерк «Anyone Who Can Pick Up a Frying Pan Owns Death» в первом номере «Большого стола», вышедшем в 1959 г., был не только первым очерком по работам Берроуза, но до сих пор остается и одним из самых лучших).

Ансен с удовольствием вспоминал время, когда Гинзберг и Орловски гостили у него: «Из-за Питера и Аллена Пегги Гугенхайм сбежала из квартиры после того, как застала их молотящих друг друга грязным полотенцем, которое по ошибке стукнуло ее, почти то же самое сделал молодой голландский художник Гай Карлофф, увидев, как они, словно два сумасшедших, выкаблучиваются перед Полом Гудманом, и мысли их блуждали далеко в дюнах Лидо. [20] Именно Карлофф показал им дом номер 9 по улице Жи-ле-Кер, позднее ставший известным как Бит Отель». Карлофф тогда уже жил в Бит Отеле и порекомендовал его Аллену как дешевое местечко, расположенное в самом сердце Латинского квартала, где разрешалось готовить в комнатах, а хозяйка гостиницы к наркотикам и к людям нетрадиционной ориентации относилась снисходительно. Аллен тут же написал Корсо, прося его занять для них комнату. Но в Отеле была куча американцев, которые приехали на лето в Европу, ему сказали, чтобы он приходил через месяц, когда, может быть, появится что-нибудь подходящее.

У Грегори не было денег, чтобы остановиться в обычном отеле, и, настроив против себя большое число людей неожиданно появляющимися чеками и долгами, которые им за него приходилось отдавать, он отправился в Амстердам, оставив в офисе «Америкэн Экспресс» письмо для Аллена и Питера, которые вскорости прибывали в Париж, с сообщением, что комната будет доступна только после 15 октября, а пока же они могут приехать к нему в Голландию.

16 сентября 1957 г. Гинзберг и Орловски приехали в Париж из Италии. По их внешнему виду в них с трудом можно было признать двух скандально известных представителей «Разбитого поколения». Сейчас они были не похожи на тех битников на выходные, которые фланировали во множестве по улицам Гринвич-Виллидж: с эспаньолками, в сандалиях, в одной руке — пара бонго, [21] в другой — «Вопль». Аллен и Питер выглядели так же, как тысячи других молодых людей, которые тогда странствовали по Европе с рюкзаками за спиной. Их волосы были чуть длиннее общепринятых стандартов, по плечи, но они были чисто выбриты и, хотя и были без галстуков, а по одежде можно было сказать, что они носили ее, долго не снимая, одеты они были, в общем-то, совершено прилично. Аллена выдавали его глаза: люди часто удивлялись выразительности его взгляда в те дни, казалось, что его большие карие глаза отражали все. Аллен с Питером были общительными людьми и часто заговаривали с незнакомцами, спрашивали, любопытствовали, страстно желая услышать историю чьей-нибудь жизни или историю старого здания. Настойчивость Аллена иногда смущала людей, но добродушный Питер с его высокими русскими скулами, открытой улыбкой и необычным чувством юмора действовал на них успокаивающе, и многие были рады встрече с ними.