Карамзин - Владимир Муравьев Страница 11

В церковь нас никогда не водили. Профессор не занимался практически нашей нравственностью и довольствовался тем, что преподавал ее во время обеда. Главными предметами его разговоров были правосудие, бескорыстие, любовь к отечеству, трудолюбие.

У профессора мне было точно так, будто мать моя позволила мне погостить у детей какого-нибудь почтенного соседа. Мы не знали никакой подчиненности, любили старика, как отца родного, а друг друга — как братьев. Все мы были равны, разница существовала только в летах. У нас не было никаких наград, но зато нас иногда ласкали, приголубливали, а наказание заключалось в хорошем нагоняе, в холодном отношении. Мы не знали никаких упреков, продолжительного гнева, интриг и сплетен, и потому все действия наши были свободны и открыты».

Шаден сразу обратил на Карамзина особое внимание. «Я имел счастие, — писал Карамзин, — снискать его благорасположение; он полюбил меня, и я тоже полюбил его».

Программа обучения в пансионе заключала в себе начатки всех дисциплин, входивших в гимназический курс, с некоторым уклоном в гуманитарные предметы, на которых, собственно, и базировалось воспитание. Ряд предметов преподавал сам Шаден, другие читали приглашаемые университетские профессора и преподаватели. Особенное внимание обращалось на изучение языков.

К сожалению, Карамзин не написал воспоминаний о годах своего пребывания в пансионе Шадена, как написал о раннем детстве, в его сочинениях об этом периоде лишь несколько кратких заметок. В первой более или менее полной биографии Карамзина (1849) раздел, посвященный пансионским годам, написан автором, филологом А. В. Старчевским на основании рассказов А. И. Тургенева, сообщившего сведения, которые он получил от самого Николая Михайловича. Если бы Карамзин рассказывал Тургеневу, сыну своего друга, какие-либо истории о пансионском быте, происшествиях и приключениях, которые обязательно сопровождают воспоминания о школьных годах, то тот наверняка их запомнил бы и пересказал его биографу. Но Старчевский пишет только о Шадене, о его преподавании и предметах, изучавшихся Карамзиным. Видимо, именно это считал Карамзин очень важным и достойным памяти из пансионских лет.

Систематическое образование, которое получил Карамзин, — лишь пансион, более он нигде не учился. Поэтому, зная последующую деятельность Карамзина, его сочинения и общепризнанную славу одного из образованнейших и умнейших людей своего времени, можно только удивляться, сколько разнообразных знаний должен был он усвоить за три-четыре года пребывания в пансионе. Конечно, это были основы, начатки наук, философских систем, нравственных убеждений, эстетических вкусов и пристрастий, которые потом углублялись, расширялись, шлифовались самообразованием, дополнялись и развивались, но именно тогда закладывалось мировоззрение и нравственные принципы Карамзина.

Мы не знаем исчерпывающего перечня наук и дисциплин, которыми Карамзин занимался в пансионе; кажется, каждый воспитанник учился по индивидуальной программе, в соответствии с его способностями и интересами. Каждый воспринимал от учителя то, что способен был воспринять. Но Карамзин воспринял от Шадена не только знания, Шаден — Профессор, Учитель (так называет его Карамзин в одном из писем и в «Письмах русского путешественника» и пишет эти слова с заглавной буквы) — стал для него в этот период его жизни образцом во всем. Представив себе Шадена, можно вообразить, каким был Карамзин, конечно, учитывая, насколько Учитель может отразиться в Ученике.

Иоганн Матиас Шаден родился в 1731 году в Пресбурге, окончил Тюбингенский университет по факультетам филологии и философии, в двадцать с небольшим лет был удостоен ученого звания доктора философии, проявил себя как хороший педагог, в 1756 году получил приглашение от Московского университета на должность ректора университетских гимназий (дворянской и разночинной). В июне 1756 года он приехал в Москву.

Шаден приступал к исполнению своих служебных обязанностей в России с большой ответственностью, он начал готовиться к должности еще в Тюбингене и при вступлении в ректорскую должность 26 июня 1756 года произнес речь «О заведении гимназий в России» (на латинском языке). С этого дня началась работа Шадена в Московском университете и продолжалась 41 год, до его кончины в 1797 году.

Шаден был широко и разносторонне образованный ученый. В печатной программе лекций на 1757 год объявлялось, что он «в дворянской гимназии Риторику, также Пиитику, Мифологию, руководство к чтению писателей классических, состояние военное, политическое и житие академическое, весь курс Философии кратко прочтет. При том и тех по возможности удовольствует, которые высших и лучших желают наук, как то: Греческого языка, древностей Римских и Греческих. А есть ли найдутся, которые восточным языкам Еврейскому и Халдейскому учиться, и оных древности рассмотреть пожелают, то он им не только в Филологию руководство тех восточных языков, но и особенное наставление в языках Еврейском и Халдейском преподаст». Кроме того, в различные годы он читал в университете нумизматику и геральдику, логику и метафизику, практическую философию и этику, нравственную философию, или науку образования нравственности и совести, народное право, политику, или науку государственного правления, правила приватного благоразумия, или экономию, историю нравственных наук, естественное и государственное право. Как вспоминает один его слушатель, Шаден благодаря своей «широкой учености» обычно для объяснения предмета привлекал акты и данные разных дисциплин, отчего его лекции не бывали «тягостными для слушателей».

За долгие годы преподавания Шадена его слушателями и учениками были несколько поколений студентов; иные вспоминали о нем многие годы спустя после окончания университета. Д. И. Фонвизин, учившийся в университетской гимназии в начале 1760-х годов, пишет в своих воспоминаниях «Чистосердечное признание в делах моих и помышлениях»: «…слушал логику у профессора Шадена, бывшего тогда ректором. Сей ученый муж имеет отменное дарование преподавать лекции и изъяснять так внятно, что успехи наши были очевидны». В начале 1770-х годов у него учился Иван Петрович Тургенев — будущий директор Московского университета и Михаил Николаевич Муравьев — поэт, педагог, впоследствии сенатор, товарищ (заместитель) министра народного просвещения и попечитель Московского университета. Муравьев в «Послании к И. П. Тургеневу», написанном в 1780-е годы, вспоминал:

С тобою почерпать мы прежде тщились знанья, Счастливы отроки, в возлюбленных местах, Где, виючись, Москва в кичливых берегах Изображает Кремль в сребре своих кристаллов, Где музам храм воздвиг любимец их Шувалов, Где, Ломоносова преемля лирный звон, Поповский новый путь открыл на Геликон, Где Барсов стал по нем ревнитель росска слова, И Шаден истину являет без покрова, — Там дружбы сладостной услышали мы глас; Пускай и в сединах обрадует он нас.

Выученик немецкой педагогики, Шаден понимал, что нельзя просто перенести немецкую школу в Россию, что образование, особенно первоначальное, должно быть национальным. Он принадлежал к числу тех иностранцев, которые, поступая на русскую службу, приезжали в Россию без предубеждения, с открытой душой и искренним желанием добра ее народу. Наша история знает таких людей, о которых нельзя сказать, что они обрусели, они просто становились русскими.