Берлинский дневник. Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента - Уильям Ширер Страница 11

Берлин, 25 февраля

Узнаю, что в первых числах месяца лорд Лондондерри находился здесь и встречался с Гитлером, Герингом и многими другими. Он всей душой поддерживает нацистов. Боюсь, что ничего хорошего его визит не принес.

Берлин, 28 февраля

Национальное собрание Франции значительным большинством голосов одобрило договор с Советами. Сильное негодование на Вильгельмштрассе. Фред Экснер рассказал, что, когда они с Роем Ховардом видели позавчера Гитлера, тот был чем-то сильно озабочен.

Берлин, 5 марта

В партийных кругах говорят, что Гитлер созывает рейхстаг 13 марта, в день, когда ожидается одобрение советско-французского договора сенатом. Атмосфера на Вильгельмштрассе сегодня неприятная, но в чем причина — понять трудно.

Берлин, 6 марта, полночь

Это был день самых невероятных слухов. Одно вполне определенно: завтра в полдень Гитлер созывает рейхстаг, а на утро он пригласил послов Великобритании, Франции, Италии и Бельгии. Так как они представляют четыре державы, присутствовавшие в Локарно, то ясно, что Гитлер намеревается денонсировать Локарнский договор, а ведь год назад в марте он заявил, что Германия будет его «добросовестно соблюдать». Я догадываюсь также, основываясь на сегодняшних слухах, что Гитлер положит заодно конец Рейнской демилитаризованной зоне, хотя на Вильгельмштрассе это яростно отрицают. Пошлет ли он туда рейхсвер — точно сказать нельзя. Думаю, это слишком рискованно, так как французская армия легко с ним справится. Сегодня сообщают о серьезных трениях в кабинете министров между фон Нейратом, Шахтом и генералами, которые, вероятно, советуют Гитлеру не торопиться. Один осведомитель сказал мне вечером, что Гитлер не станет посылать войска, а просто откроет всем, какие мощные полицейские силы, входящие в состав армии, он держит сейчас в Рейнской области, что фактически означает конец ее демилитаризации. По словам одного осведомителя с Вильгельмштрассе, молниеносная реакция Гитлера последует после сообщения о том, что французский сенат через день-два проголосует за пакт с Советами. Сегодня ночью в Берлине полно нацистских лидеров, спешно созванных на заседание рейхстага. Похоже, они в очень задиристом настроении. Несколько раз говорил по телефону с доктором Ашманом, пресс-секретарем министерства иностранных дел, он продолжает категорически отрицать, что германские войска войдут завтра в Рейнскую область. Это означало бы начало войны, сказал он. Написал сообщение — на всякий случай. Но завтра посмотрим.

Берлин, 7 марта

«На всякий случай» — пригодилось! Сегодня Гитлер разорвал Локарнский договор и бросил рейхсвер на оккупацию демилитаризованной Рейнской области! Немногие пессимистично настроенные дипломаты считают, что это означает начало войны. Большинство думает, что этим все и обойдется. Важен факт, что французская армия не пошевельнулась. Сегодня вечером впервые после 1870 года немецкие солдаты в сером и французские войска в голубом оказались лицом к лицу в верховьях Рейна. Но час назад я звонил в Карлсруэ, стрельбы там нет. Весь вечер я был на связи с нашим парижским офисом, передавая свои сообщения. Там сказали, что мобилизация во Франции не объявлена, по крайней мере пока, хотя кабинет министров совещается с Генеральным штабом. Лондон, как и год назад, кажется, остается в стороне. Генералы рейхсвера все еще нервничают, но не так, как утром.

Если смогу, подробно опишу сегодняшний день:

В десять часов утра Нейрат вручил послам Франции, Великобритании, Бельгии и Италии обширный меморандум. В кои-то веки нам дали шанс получить новости, потому, что доктор Дикгоф, министр иностранных дел, вызвал Фрэдди Мейера, советника нашего посольства, и вручил ему копию меморандума, явно предложив передать ее американским корреспондентам, так как американское посольство редко делает что-нибудь подобное по собственной воле. Гассу надо было отправить раннее сообщение для INS, поэтому он заторопился в посольство, а я пошел на заседание рейхстага, которое начиналось в полдень в Кролл-Опера-Хаус (Государственной опере). Однако все уже было ясно из текста меморандума и со слов Нейрата, сообщившего послам, что германские войска сегодня на рассвете вошли в Рейнскую область.

В меморандуме говорится, что с подписанием франко-советского пакта Локарнский договор «утратил силу», что именно поэтому Германия больше не считает себя связанной этим договором и что по этой же причине «германское правительство с сегодняшнего дня восстанавливает полный и без всяких ограничений суверенитет рейха в Рейнской демилитаризованной зоне». Далее следует еще одна великолепная попытка Гитлера — и кто после 21 мая сможет сказать, что неудачная? — бросить пыль в глаза «миролюбивых людей» Запада, вроде Лондондерри, Асторов, лорда Лотиана, лорда Ротермера. Он предложил план «мира» из семи пунктов, направленный, как сказано в меморандуме, на то, чтобы «предупредить любые сомнения относительно его (правительства рейха) намерений и прояснить чисто оборонительный характер такой меры, а также выразить его постоянное желание истинного умиротворения Европы…». Этот план — чистейшей воды обман, и, если у меня или у американской журналистики есть хоть капля мужества, я должен так и сказать в сегодняшнем ночном сообщении. Но не уверен, что оно попадет на первую полосу.

В своем последнем «мирном плане» Гитлер выдвигает следующие предложения: подписать с Бельгией и Францией пакт о ненападении сроком на двадцать пять лет, гарантами которого выступят Великобритания и Италия; предложить Бельгии и Франции провести демилитаризацию по обе стороны их границ с Германией; подписать военно-воздушный договор; заключить пакты о ненападении со своими восточными соседями; и наконец, вернуться — в Лигу Наций. О степени гитлеровской искренности можно судить по предложению провести демилитаризацию по обе стороны границ, то есть заставить Францию пожертвовать своей линией Мажино — последней в настоящее время защитой от нападения Германии.

Заседание рейхстага, более напряженное, чем когда-либо (вероятно, находившимся в зале депутатам еще не рассказали, что произошло, но они знали, что что-то готовится), началось ровно в поддень. Французский, британский, бельгийский и польский послы отсутствовали, но там были итальянский посол и Додд. Генерал фон Бломберг, военный министр, сидел среди членов кабинета министров с левой стороны сцены, белый как простыня, и нервно барабанил пальцами по спинке скамьи. Я никогда не видел его в таком состоянии. Гитлер начал с длинного разглагольствования, с которым выступал и прежде, при этом не уставая повторять о несправедливости Версальского договора и миролюбии немцев. Когда он стал изливать свой гнев на большевизм, его голос, до того низкий и грубый, поднялся до пронзительного истерического крика.

«Я не позволю этой ужасной, полной ненависти международной коммунистической диктатуре обрушиться на немецкий народ! Это деструктивное азиатское мировоззрение рушит все ценности! Мне становится страшно за Европу при мысли, что с ней произойдет, если эта разрушительная азиатская концепция жизни, этот хаос большевистской революции окажутся успешными» (бешеные аплодисменты).