III рейх. Социализм Гитлера - Олег Пленков Страница 11

К тому же, с 1936 г. Шахт, из-за нехватки валюты и бюджетных средств [58], начал критиковать авантюризм политики вооружений — это и стало началом его падения. 18 октября 1936 г. Генеральным уполномоченным по четырехлетнему плану (его разработал лично Гитлер и объявил о нем на очередном партийном «съезде чести», «Parteitag der Ehre») был назначен Геринг, вступивший с Шахтом в борьбу, исход которой нетрудно было предвидеть [59].

С 1937 г. Шахт оказывается в изоляции и пытается набрать дистанцию по отношению к нацизму. По собственной инициативе он настаивает на утверждении себя в качестве главы Рейхсбанка всего на 1 год (вместо обычных четырех), говорит о готовности покинуть пост и открыто пытается противодействовать антисемитизму режима: после погрома 1938 г., обращаясь к служащим банка, он заявляет, что уволит каждого, кто будет замечен в дурном обращении с евреями. Незадолго до этого в частной беседе он сказал: «Мы попали в лапы преступников, как это можно было предвидеть?» [60]. Открытый конфликт между Шахтом и Гитлером разразился не из-за еврейского вопроса, а из-за политики вооружений. Дело в том, что первые акции МЕФО поступили к оплате в конце 1938 г., но Гитлер был убежден, что несмотря на Мюнхенский договор, политику вооружений следует продолжить и дальше, поэтому об этих выплатах не может быть и речи. Рейхсбанк отреагировал заявлением о прекращении всяких кредитов правительству и потребовал полного контроля над финансами. Если бы условия Шахта были приняты, это означало бы прекращение политики вооружений, и после коротких переговоров с Гитлером 7 января 1939 г. Шахт был уволен со своего поста [61]. После отставки Шахта акции MEFO были заменены распоряжениями казначейства и налоговыми талонами, а политика вооружений продолжена. Вскоре последовало распоряжение Гитлера об изъятии у Рейхсбанка всех полномочий по эмиссии. Правительство само стало распоряжаться печатным станком.

Вследствие конфликта из-за «заводов Германа Геринга» Шахт был вынужден выйти в отставку и с поста министра экономики; его сменил Вальтер Функ [62], бывший всего лишь помощником «Генерального уполномоченного по четырехлетнему плану». В отличие от Шахта, у Функа никогда не возникало трений с Герингом: он полное — тью признал компетенции рейхсмаршала в области экономики. В оправдание Шахта можно сказать лишь то, что в заключительной фазе он пытался удержать кредиты и государственные долги в рамках определенных границ, а так как эти его намерения противоречили воле политического руководства, то он стал нежелательной персоной для Гитлера. После ухода Шахта тысяча служащих аппарата управления четырехлетнего плана, во главе которого был Геринг, перешла в министерство экономики [63].

Так же, как и Шахт, впутанным в махинации нацистского государства против своей воли оказался беспартийный министр финансов Шверин фон Крозигк (Graf Ludwig Schwerin von Krosigk). Он происходил из знаменитого дворянского рода, учился на юриста, во время войны служил офицером, а после возвращения с фронта сделал блестящую карьеру в министерстве финансов. Крозигк был типичным аполитичным чиновником, который стремился лишь к принятию эффективных решений и любую проблему стремился свести к административным вопросам. Аполитичность не спасла Крозигка от причастности к грязным делам: его подпись стояла под антисемитским законом о «реставрации немецкого служилого сословия» от 7 апреля 1933 г.; он был вовлечен в организованный Герингом процесс взимания контрибуции с евреев после погрома 8 ноября 1938 г.; в ноябре 1941 г. Крозигк принял участие в организации финансовой стороны процесса конфискации имуществ отправляемых на Восток евреев; его имя стоит. под документом 1943 г., по которому права евреев еще более сужались, а после смерти их имущество отписывалось Рейху [64]. Крозигк не был инициатором всех этих законов, но и не пытался им противостоять. В этом человеке существовала огромная дистанция между личной порядочностью и стилем жизни и избранной им общественной линией поведения — такой же, как у Шахта. Бесспорным приоритетом для Крозигка были нация и государство: в той степени, в которой фюрер содействовал, подъему нации, в той степени Крозигк был готов поддерживать его и его методы. То, что служило процветанию и подъему нации, не могло быть плохим. Если же служение государству вступало в противоречие с христианской моралью, то верующий христианин мог умиротворить свою совесть попыткой смягчить эксцессивные меры. При этом выходец из известного дворянского рода не был поклонником Гитлера: он всегда считал его парвеню.

В отличие от своих конкурентов, Герингу удалось объединить в одно большое ведомство министерства экономики, труда и пищевой промышленности; благодаря этому он стал своего рода экономическим диктатором и суперминистром. Поскольку сам Геринг ничего в экономике не понимал, то он привлекал известных специалистов, и прежде всего министра экономики Вальтера Функа. С января 1939 г. послушный и лояльный Функ помимо поста министра экономики занял и пост президента Рейхсбанка (сменив Шахта). Если Шахт саботировал антисемитские начинания режима, то Функ послушно создал в своем министерстве «еврейский отдел», задачей которого была «ари-зация» промышленности Германии [65]. Термином «ариза-ция» обозначалась передача еврейского имущества в руки немцев; этот процесс начался по приходу нацистов к власти, но до 1938 г. осуществлялся не в силу закона или указа, а вследствие «обстоятельств», которые нацисты создавали намеренно (прекращали поставки сырья, применяли бойкоты, эмбарго). Новый министр не был антисемитом: он, как и большинство немцев, был оппортунистом и конформистом, поэтому послушно двигался в направлении, указанном властями.

Придя к власти, нацисты стали проводить твердую линию на устранение корпоративных интересов или на подчинение себе носителей и выразителей этих интересов. Первоначально главнейшей целью нацистов была ликвидация тарифной автономии, которую Веймарская конституция признавала за профсоюзами и предпринимательскими организациями. 2 мая 1933 г. профсоюзы были ликвидированы, и участие организованных интересов рабочих в распределении социального продукта было устранено; это избавило милитаризовавшуюся промышленность от стачек и требований повышения зарплаты. Уже 15 мая 1933 г. нацистский режим передал функции регулирования зарплаты «попечителям (арбитрам) труда» (Treuhändern der Arbeit), назначение которых он сам и утверждал. «Попечители труда» были чиновниками министерства труда и подчинялись непосредственно государству.