Проклятие фараонов. Тайны Древнего Египта - Сергей Реутов Страница 11

До «эпохи Шампольона» лишь очень немногим ученым удалось продвинуться в расшифровке высеченных на нем текстов. Главным препятствием было отсутствие понимания системы египетской письменности в целом, поэтому все частные успехи не давали никакого «стратегического» результата.

Путь Шампольона к желанной цели не был прямым. Несмотря на фундаментальную научную подготовку и потрясающую интуицию, ему приходилось то и дело натыкаться на тупиковые ветви, идти неверным путем, поворачивать назад и снова пробиваться к истине. Конечно, большую роль сыграло то, что он владел доброй дюжиной древних языков, а благодаря знанию коптского мог более чем кто-либо иной приблизиться к пониманию самого духа языка древних египтян.

Прежде всего Шампольон исследовал и полностью отверг «Иероглифику» Гораполлона и все попытки расшифровки, основанные на его концепции. Гораполлон утверждал, что египетские иероглифы — это не звуковые, а только смысловые знаки, символы. Но Шампольон еще до открытия Юнга пришел к выводу, что среди иероглифов были также и знаки, передающие звуки. Уже в 1810 году он высказал мнение, что такими фонетическими знаками египтяне могли писать чужеземные имена. А в 1813 году предположил, что для передачи суффиксов и префиксов египетского языка также использовались алфавитные знаки.

В 1820 году Шампольон правильно определяет последовательность развития египетского письма: иероглифика — иератика — демотика. К этому времени было уже точно установлено, что в самом позднем виде письма — демотическом — имеются знаки-буквы. На этой основе исследователь приходит к убеждению, что звуковые знаки следует искать и среди самого раннего вида письма — иероглифики. Он исследует написанное на Розеттском камне царское имя «Птолемей» и выделяет в нем семь иероглифов-букв. Изучая копию иероглифической надписи на обелиске, происходящем из храма Исиды на острове Филэ, он прочитывает имя царицы Клеопатры. В результате Шампольон определил звуковое значение еще пяти иероглифов, а после прочтения имен других греко-македонских и римских правителей Египта увеличил известный иероглифический алфавит до девятнадцати знаков.

Оставалось ответить на важный вопрос: может быть, иероглифами-буквами передавались лишь чужеземные имена, в частности имена правителей Египта из династии Птолемеев, а настоящие египетские слова писались незвуковым способом? Ответ на этот вопрос был найден 14 сентября 1822 года: в этот день Шампольону удалось прочитать на копии иероглифической надписи из храма в Абу-Симбеле имя Рамзеса. Затем было прочитано имя другого фараона — Тутмоса. Таким образом, Шампольон доказал, что уже в глубокой древности египтяне наряду с символическими иероглифическими знаками употребляли алфавитные знаки.

27 сентября 1822 года ученый выступил перед членами Академии изящной словесности с докладом о ходе расшифровки египетской письменности. Он рассказал о методе своего исследования и сделал заключение, что у египтян была полуалфавитная система письма, так как они, подобно некоторым другим народам Востока, не употребляли на письме гласных. А в 1824 году опубликовал свою главную работу — «Очерк иероглифической системы древних египтян». Она стала краеугольным камнем современной египтологии.

Шампольон открыл систему египетской письменности, установив, что ее основой являлся звуковой принцип. Он расшифровал бо́льшую часть иероглифов, установил соотношение между иероглифическим и иератическим письмом и связь их обоих с демотическим, прочел и перевел первые египетские тексты, составил словарь и грамматику древнеегипетского языка. Фактически он воскресил этот мертвый язык!

В 1826 году Шампольону было поручено организовать первый музей, специализирующийся на египетских древностях.

В июле 1828 года произошло поистине историческое событие: в Египет впервые приехал человек, умеющий читать то, что писали жители этой страны несколько тысячелетий назад. После многих лет кабинетных трудов Шампольону теперь на практике предстояло удостовериться в правильности своих выводов.

Высадившись в Александрии, он первым делом «поцеловал египетскую землю, впервые ступив на нее после многолетнего нетерпеливого ожидания». Затем он отправился в Розетту и отыскал место, где был найден Розеттский камень, чтобы поблагодарить египетских жрецов за ту надпись 196 года до н. э., которая сыграла исключительно важную роль в расшифровке иероглифов. Отсюда ученый по Нилу добрался до Каира, где наконец увидел знаменитые пирамиды. «Контраст между величиной постройки и простотой формы, между колоссальностью материала и слабостью человека, руками которого возведены эти гигантские творения, не поддается описанию, — писал Шампольон. — При мысли об их возрасте можно вслед за поэтом сказать: „Их неистребимая масса утомила время”». В Саккарском некрополе ученый сделал весьма значительное открытие: его сотрудник откопал возле одной из полуразвалившихся пирамид камень с иероглифической надписью, Шампольон прочел на нем царское имя и отождествил его с именем последнего фараона I династии Униса (Онноса), которое было известно из сочинений историка Манефона. Правильность этого вывода подтвердилась через полстолетия.

Впрочем, подробно Шампольон пирамидами не занимался: он искал надписи. Посетив развалины Мемфиса, он отправился вниз по Нилу. В Телль эль-Амарне он обнаружил и исследовал остатки храма (позднее на этом месте был открыт город Ахетатон), а в Дендере увидел первый сохранившийся египетский храм.

Этот один из самых больших храмов начали строить еще фараоны XII династии, могущественнейшие правители Нового царства: Тутмос III и Рамзес II Великий. «Даже не буду пытаться описать глубокое впечатление, которое произвел на нас этот большой храм, и в особенности его портик, — писал Шампольон. — Конечно, мы могли бы привести его размеры, но описать его так, чтобы у читающего сложилось правильное представление о нем, попросту невозможно… Это — максимально возможное сочетание грации и величия. Мы пробыли там два часа, находясь в большом возбуждении, обошли залы, и при бледном свете луны я пытался прочесть высеченные на стенах надписи».

До сих пор бытовала уверенность, что храм в Дендере был посвящен богине Исиде, однако Шампольон убедился, что это храм Хатор, богини любви. Более того — он не такой уж древний. Свой настоящий вид он приобрел лишь при Птолемеях, а окончательно был достроен римлянами.

Из Дендеры Шампольон направился в Луксор, где исследовал храм Амона в Карнаке и определил отдельные этапы его длительного строительства. Его внимание привлек гигантский обелиск, покрытый иероглифами. Кто воздвигнул его? Заключенные в рамку-картуш иероглифы ответили на этот вопрос: Хатшепсут, легендарная царица, более двадцати лет правившая Египтом. «Эти обелиски из твердого гранита с южных каменоломен, — читал Шампольон текст, выбитый на поверхности камня. — Их вершины из чистого золота, самого лучшего, что можно найти во всех чужих странах. Их можно увидеть у реки издалека; свет их лучей наполняет обе стороны, а когда солнце стоит между ними, поистине кажется, что оно поднимается к краю неба… Чтобы позолотить их, я выдала золото, которое измеряли шеффелями, словно это были мешки зерна… Потому что я знала, что Карнак — это небесная граница мира».