Дожить до весны - Наталья Павлищева Страница 12

Юра уже относился к средним, а вот Женьку позвали учиться. Учительница из соседней школы Вера Александровна старалась не слишком утомлять малышей, но и спуску не давала. Как положено, взяли тетради, наполнили чернилами непроливайки, у кого были, принесли учебники. У Женьки были. Во-первых, сохранил свои Юрка, а недостающие ей успели купить перед планируемым отъездом на дачу.

Но учиться получилось недолго, при очередном обстреле ранило саму Веру Александровну, а потом в помещении ЖАКТа стало слишком холодно, чтобы малыши могли просидеть там хоть пару часов. В квартирах не теплее, но там можно закутаться в сто одежек и забраться под одеяло. Кроме того, в ЖАКТе тоже вылетели стекла, а осветить даже небольшую комнату парой коптилок так, чтобы были видны буквы в тетрадках и книгах, попросту невозможно.

– Ничего, будем пока учиться дома! – бодро объявила Женька и взялась за столь нелюбимую ею математику.

Удивительно, но когда в классе было тепло и светло, заниматься этой самой математикой вовсе не хотелось. А теперь, когда свет только от коптилки или буржуйки, хочется.

Юрка предложил пока заняться устным счетом:

– Будем мозги тренировать, чтобы не замерзли и не усохли.

Он на два класса старше, должен бы учиться в пятом, а потому учить Женьку ему нетрудно. Они тренировали мозги даже в очередях за хлебом и позже водой. Это хорошо отвлекало.

6 НОЯБРЯ, четверг

В канун 24-й годовщины Великого Октября гитлеровцы подвергли город на Неве жестокой бомбардировке. Немало было разрушений и жертв. Моховая, 30, 38, 42; Белинского, 3; Фонтанка, 119, 127, 133; Суворовский, 32б; Мойка, 10 и 12; Мошков переулок [6], 5/19, – это далеко не полный перечень очагов поражения, возникших при бомбардировке, начавшейся в 18 часов 20 минут.

В 19 часов 45 минут одна фугасная бомба разрушила два дома на Таврической улице, 29 и 31. Только здесь погибло 22 и ранено 24 человека.

От прямого попадания бомбы обрушился массивный сводчатый потолок здания в Петропавловской крепости, где находилось общежитие типографской команды фронтовой газеты «На страже Родины». Всю ночь работники редакции раскапывали груды битого кирпича. Спасти удалось только одного красноармейца. Остальные 13 погибли.

Всего в канун праздника на город упало более 100 бомб весом от 50 до 1000 килограммов. Среди них были впервые сброшены на Ленинград бомбы замедленного действия с часовыми механизмами и противосъемными приспособлениями. Попытка вынести и разрядить одну такую бомбу закончилась трагически. Она разорвалась, убив 5 и тяжело ранив 8 бойцов МПВО. Артиллерийский обстрел, начавшийся в 11 часов 35 минут, длился до 18 часов 50 минут. В 21 час начался новый обстрел. От бомб и снарядов 6 ноября пострадало 333 ленинградца.

В честь завтрашнего праздника сегодня детям было выдано по 200 граммов сметаны и по 100 граммов картофельной муки. Взрослые получили сверх скудной продовольственной нормы по пять соленых помидоров.

8 НОЯБРЯ, суббота

Пал Тихвин. Враг перерезал железную дорогу, по которой к Ладожскому озеру доставлялись грузы, предназначенные для осажденного Ленинграда. Положение еще больше усложнилось. Пришлось провести новое снижение продовольственных норм. На этот раз оно коснулось войск фронта. С 8 ноября суточный хлебный паек каждого военнослужащего урезан на 200 граммов.

13 НОЯБРЯ, четверг

Снова, уже в четвертый раз, снижены нормы выдачи хлеба. По рабочей карточке с 13 ноября выдается 300 граммов хлеба в день, по карточкам остальных категорий населения – 150. Качество хлеба еще более ухудшилось. В муку, и без того включавшую многие примеси, стали добавлять не менее 25 процентов целлюлозы – клетчатки, получаемой при специальной обработке древесины.

Женя с Юркой весь день таскали воду и песок на чердак. Воду набирали у Пети в квартире на пятом этаже, передавали по цепочке к лестнице на чердак, а там забирали Валентина Кузьминична и Аллочка. Аллочке всего шестнадцать, но она на правах самой старшей из детей дома командовала остальными. Удивительно, но даже Юрка ей подчинялся. Вообще-то Алла командир толковый. Это она поставила всех в цепочку, после того как Петька, столкнувшись с Колей, вылил на себя полведра воды.

А еще нужно было пополнить корыта с песком. Это куда тяжелей, ведь таскать приходилось со двора, да и песок тяжелей воды. Валентина Кузьминична ругала Юрку за то, что набирает слишком много, мол, наживет себе грыжу, вовсе ничего таскать не сможет. Кажется, Юрка испугался этой самой грыжи. Женя спросила у мамы, что это такое, та объяснила. Да уж, грыжу лучше не наживать…

Мама дома все реже, она не на казарменном положении, но ходить домой некогда, приходится спать прямо в больнице. Медсестрам рядом с операционной выделили комнатку, где всего одна кровать. Спят по очереди те, кто стоять у стола уже не может. Жалко маму и других, но помочь нечем. Туда не пускают.

На улице все холодней, словно не осень, а уже зима.

И в квартирах вода из крана тоже совсем не горячая, мыться трудно. И в банях вода чуть теплая, а в раздевалках пар изо рта. Легче тем, у кого печи хорошо работают, но дров мало, не запаслись до октября, а теперь где взять? Если немцев до зимы не прогонят, то неизвестно, как люди зимовать будут. Хоть бы немцев прогнали поскорей, не то совсем противно будет в холодных квартирах.

Запретили использовать электроприборы, можно только зажигать лампочки. А еще управдом сказал, что лампы должны быть синие, такие меньше врагу с воздуха видны, даже если светомаскировка неплотно прикрыта. Сказал и первым вкрутил синюю лампу в парадной.

Это так противно. Под ней все бледные, словно мертвецы.

Станислав Павлович и бабушка решили пока дома не вкручивать, лучше накрыть абажуром пониже и светомаскировку аккуратно закрывать.

Домазали последние балки перекрытий на чердаке…

Это важная придумка ленинградских химиков. Молодцы, изобрели смесь, которая не дает гореть деревянным балкам. Вымазали все, даже по два раза. Можно бы и крышу, но на металле эта смесь не держится, так объяснил Юрка. Откуда он знает? Наверное, слышал на чердаке, его на чердак пускают, а Женю нет. Подумаешь, два года разницы! Даже неполные два, а если по годам рождения считать, то и вовсе один! Только ей десять в ноябре исполнится, а Юрке в январе будет двенадцать.

В их коммуналку пришла первая похоронка.

Женя с Юркой пришли с чердака, куда снова таскали песок, и, едва перешагнув порог, поняли, что что-то случилось. Бабушка тихо произнесла:

– Юра… папа…

Из их комнаты неслись рыдания и крики Юркиной мамы. На столе лежал белый лист извещения. Юрка молча опустился на стул, Женя топталась рядом, не зная, что сказать. Тетя Дуся продолжала причитать, то прижимая к себе ревущих Таню и Олю с жалобным воплем «сиротинушки!», то вдруг отталкивая: