История ОБХСС и экономическая преступность в России в ХХ веке - Сергей Холодов Страница 12

Так, в июне 1949 года Раздобудько вместе с подельником списал как бой флаконов пять ящиков одеколона. Прибыль аферистов составила 3500 рублей.

В октябре 1950 года Раздобудько составил фиктивный акт о том, что часть продукции одного из предприятий «Главпарфюмерии» бракованная и подлежит уничтожению. На самом деле несколько тысяч флакончиков с духами ушли в фирменную торговую сеть. А Раздобудько с коллегами заработали на этой операции 10 тысяч целковых.

В том же году во время служебной командировки в Кишинев Раздобудько по просьбе работника треста «Молдавэфирмасло» Глантмахера завысил сумму продукции, подлежавшей списанию как брак, на 16 тысяч рублей. За эту услугу Глантмахер лично передал Раздобудько 6 тысяч рублей в виде взятки. Впрочем, и сам не остался в убытке, присвоив на этой сделке по меньшей мере 9 тысяч целковых.

Таких эпизодов оперативники ОБХСС «нарыли» не один десяток. Все они были аккуратно зафиксированы и предстали в качестве доказательной базы на суде. Весной 1951 года Московский городской суд приговорил бывшего начальника отдела сбыта «Главпарфюмерии» Раздобудько к 20 годам лишения свободы с конфискацией имущества, нажитого преступным путем. В доход государства тогда ушло свыше 40 тысяч рублей.

Весной 1951 года в столичных ресторанах стали замечать шумную компанию гостей из южных республик СССР. Несколько человек в течение месяца регулярно наведывались в самые крутые московские кабаки, подолгу сидели, заказывали дорогие блюда и напитки — в общем, сорили деньгами. Как выяснилось, гости приехали в Москву из солнечной Грузии и проживали в одной из столичных гостиниц. Многие были ранее судимы, и абсолютно все имели самое непосредственное отношение к виноделию.

Появление южан в Белокаменной совпало по времени с оперативной информацией, поступившей в органы БХСС, о злоупотреблениях в системе винодельческой промышленности. Проверить информацию руководство поручило Федору Невзорову, опытному оперативнику, за плечами которого к тому времени уже было несколько серьезных дел о хищениях в хлебобулочной и табачной отраслях. Как вспоминал впоследствии сам Невзоров, он с азартом окунулся в эту новую для себя тему, несколько дней не вылезал из Ленинской библиотеки, изучал специальную литературу по виноделию, подолгу беседовал с экспертами, лично познакомился с процессом производства вина на московских винзаводах.

Довольно быстро оперативник выяснил, где и как злоумышленники могли создавать неучтенные излишки продукции, чтобы затем продавать их через знакомых торгашей. Самый простой способ — разбавить уже готовое вино водой. Можно было также добавить в более дорогие крепленые вина дешевое вино или банально переклеить этикетки на бутылках. Но были и более изощренные способы обмана, и с одним из них вскоре Невзоров столкнется лично.

А пока, поднаторев в постижении винодельческих технологий, оперативник решил внимательнее приглядеться к компании южан, кутивших в московских ресторанах. Что это? Банальные пьянки? Людям некуда деньги девать? Интуиция подсказывала: гости не просто так проводят время, они явно чего-то ждут. И действительно, как раз в это время, весной 1951-го, Министерство пищевой промышленности Союза ССР намеревалось открыть в различных регионах страны винодельческие предприятия. Спрос на вино в те годы был огромный, винодельческая отрасль, еще не успевшая оправиться после войны, явно не успевала за спросом. На черном рынке стоимость бутылки хорошего вина порой равнялась месячному окладу простого советского служащего. И если в военные и первые послевоенные годы власть закрывала на это глаза, то к началу 1950-х спекулянтам был объявлен беспощадный и решительный бой. А чтобы выбить у них экономическую почву, было решено значительно увеличить объемы производства вина. С этой целью и открывались винзаводы во многих городах Центральной России, Урала и Сибири. Планировалось, что сырье для производства вина будут поставлять совхозы Грузии, Армении и Молдавии.

У каждого завода, в том числе и винного, должен быть директор. Кто займет эту выгодную должность — решал заместитель начальника Главного управления винной промышленности («Главвино») некто Мирзоянц. Именно этого товарища иногда видели в компании шумных гостей столицы. Очевидно, за взятки Мирзоянц назначал на должности директора и главного винодела своих людей. В ожидании выгодного назначения кандидаты и болтались по московским кабакам.

Это предположение вскоре подтвердилось. Через несколько дней один из гостей по фамилии Алабидзе получил назначение в Куйбышев на должность директора вновь открывшегося винного завода. В Куйбышев Алабидзе отправился не один, а в сопровождении группы товарищей грузинской национальности. Все они были прекрасно знакомы между собой, кое-кто еще до войны был замешан в различных махинациях.

В Куйбышев отправился и Федор Невзоров. Быстро наладил взаимодействие с местными оперативниками и специалистами санэпиднадзора. Выяснил, что действительно почти все ключевые должности на винзаводе занимают приезжие граждане. Проживали они на съемных квартирах, в городе многие из них прописаны не были. Зато в лучших ресторанах Куйбышева их видели регулярно: пришельцы всегда были при деньгах и почти ежедневно спускали во время гулянок кругленькие суммы.

Однако каких-либо серьезных улик против Алабидзе и его подельников у оперативников не было. Более того, тщательная проверка документации самого винзавода показала, что все чисто. Санэпиднадзор, как ни старался, тоже не выявил существенных нарушений. Парадоксальная ситуация: все понимали, что на заводе воруют, но как это происходит — внятного ответа не было. Несколько дней и ночей кряду оперативники ОБХСС ломали голову над этой загадкой. По воспоминаниям Федора Невзорова, соберутся, бывало, вечером в тесном кабинете начальника Куйбышевского отдела БХСС и спорят до утра, выдвигая версии одна фантастичнее другой. Помог, как это часто бывает в оперативно-следственной работе, случай.

Как-то раз Невзоров разговорился с рабочим винзавода. На вопрос оперативника о качестве сырья, поставляемого из Грузии, рабочий рассказал о том, что однажды поднес к стакану, где был виноматериал, зажженную спичку — и содержимое стакана полыхнуло, как спирт.

— Сколько лет работаю в винодельческой отрасли, но такое вижу в первый раз, — изумлялся старый винодел. — Такое впечатление, что в бочках не сырье для вина, а чистый спирт.

Бочки немедленно проверили. Во всех деревянных бочках емкостью 500 литров экспертиза выявила значительное превышение спирта и сахара. Крепость виноматериала вместо положенных 18 градусов достигала 36, а содержание сахара более чем вдвое превышало норму. Стало ясно, что из Грузии приходит полуфабрикат двойной концентрации, хотя в документах, разумеется, это никак не отражалось. А уже в Куйбышеве на винзаводе дельцы разбавляют виноматериал водой, получая с каждого литра сто процентов прибыли.

Если это так, то на сельскохозяйственном предприятии, поставлявшем сырье, должна быть выявлена существенная недостача спирта и сахара. Федор Невзоров срочно вылетел в Грузию. Уже на следующий день вместе с работниками ОБХСС республики столичный оперативник нагрянул с проверкой в тот совхоз, который поставлял сырье для куйбышевского винзавода. Каково же было удивление Невзорова и его коллег, когда выяснилось: директор совхоза исчез буквально за день до проверки. В неизвестном направлении уехал и главный винодел, прихватив с собой всю документацию и крупную сумму денег из совхозной кассы. Сбежавших граждан немедленно объявили во всесоюзный розыск. А тем временем Невзоров начал инвентаризацию. Входе проверки специалисты быстро установили недостачу спирта и виноматериалов на сумму свыше миллиона рублей.