Марк Красс - Геннадий Левицкий Страница 12

Однако у Марка Красса, часами бродившего по развалинам мертвого города, возникали совсем не те мысли, на которые рассчитывал Сципион Африканский. Даже разрушенные и поросшие кустарником остатки крепостных стен вызывали у молодого человека восхищение. Достаточно сказать, что высота южной стены была 15 метров, а ширина 8,5 метра. Внутри стен размещались стойла, рассчитанные на 300 слонов и четыре тысячи лошадей. В стенах же находились склады продовольствия и казармы для воинов. Не меньшее восхищение вызывал и народ, построивший этот город.

Не в силах расстаться с величественными развалинами, Марк Красс остался там на ночь, расположившись на камнях Бирсы. Когда-то самая мощная крепость города была последним оплотом защитников. Внутри ее не росла трава, не было кустов и деревьев. Возможно, римляне более обильно посыпали это место солью, а может быть, земля отказывалась плодоносить из-за рек крови, пролитых при штурме Бирсы.

И еще одно обстоятельство держало Марка Красса в мертвом городе. Мысль, что великий Ганнибал ходил по улицам Карфагена, не давала покоя римлянину. Ступая по раскаленной солнцем земле, Красс представлял, что его нога попадает в след, оставленный великим полководцем сотню с лишним лет назад. Даже глядя на собственную тень, римлянин представлял, что рядом с ним шествует Ганнибал. Да! Самый страшный враг Рима стал кумиром Красса. Он много слышал и читал о Ганнибале, но здесь любовь к великому воителю вспыхнула с новой силой. Красс готов был повторить нелегкую жизнь пунийца, пусть даже с таким же печальным концом.

С наступлением темноты Красс устроился в поставленной рабами походной палатке. Однако уснуть он так и не смог. Всю ночь над ним витала душа великого пунийца, его слава не давала покоя честолюбивому римлянину.

Когда до лагеря оставалось полмили, Красс с удивлением обнаружил, что колья частокола, ограждавшего стоянку его легиона, в одном месте сломаны и валяются на земле.

Он безжалостно ударил коня плетью и во весь опор поскакал к лагерю. По мере приближения все безрадостнее и тревожнее становилось на душе Красса. У разрушенного частокола лежало пять легионеров, не подававших признаков жизни. Трава вокруг вытоптана, то здесь, то там валялось сломанное оружие и разбросанные вещи. Среди них Красс заметил изуродованный черпак своего повара, с которым тот никогда не расставался.

Легионеры, едва увидев своего военачальника, толпами начали сбегаться к нему.

— Куда ты нас привел, Красс?! В логово разбойников! — кричали они.

Седой легионер ближе всех подошел к Марку Крассу и поднял вверх руку. На ней недоставало двух пальцев.

— Я участвовал в десятках битв и получил от врагов Рима лишь несколько шрамов на теле. Пальцев на руке меня лишили собратья по оружию. Где же справедливость, Красс?!

Последние слова ветерана потонули в криках десятков людей, спешивших высказать свои обиды. Среди этого шума не было шансов разобраться в сути дела.

— Публий Пет! — сурово произнес военачальник. — Проведи меня в палатку и объясни: что произошло.

— Говори, Публий, — нетерпеливо потребовал Красс, едва они уединились.

— Собственно, я и сам не понимаю, как такое могло случиться. До сих пор мне кажется — я сплю и вижу дурной сон. Ночью на лагерь напали африканские легионеры Квинта Метелла Пия — союзника Суллы, под крыло которого мы так спешили из Испании, — грустно улыбнулся Пет. — Большой толпой они подошли к лагерю и принялись его штурмовать. Врагам (иначе я их назвать не могу) удалось пробить брешь в частоколе, но их отбросили наши легионеры. Трупы этих подлых мерзавцев до сих пор валяются там, где нашли свою бесславную смерть. Не осмелившись больше кидаться на нас, легионеры Метелла окружили лагерь и в один голос требовали отдать серебро. К утру подъехал сам Квинт Метелл. Держась в отдалении, он упрашивал своих легионеров образумиться и вернуться в казармы. Его трубачи непрерывно трубили отход. Лишь перед самым завтраком нас прекратили осаждать, но кто знает, не захочется ли им снова нашего имущества после того, как насытятся и отдохнут.

— Думается мне, Квинт Метелл не виновен в случившемся. Здесь чувствуется рука Гая Фабия. Видел ли ты, Публий, каким алчным огнем горели его глаза, когда речь шла о нашей добыче?

— Скорее всего, так, но несомненно и другое: наместник Африки не имеет власти над своими легионами. Во времена Союзнической войны Метелл железной рукой навел порядок в Апулии и Лукании. Одно его имя приводило к покорности города, но, видимо, с тех пор Метелл сильно сдал.

— А это значит, дольше оставаться в Африке нет смысла, — продолжая мысль Пета, произнес Красс. — Немедленно грузи на корабли имущество и легионеров, а я с первой манипулой [5]возьму на себя защиту лагеря на случай непрошеных гостей.

Отдав распоряжение, Марк Красс направился к выходу. На полпути он остановился и вновь обратился к Пету:

— Не знаешь ли, Публий, что с моим поваром?

— Во время ночного нападения Требоний показал чудеса храбрости. Когда враги приблизились к его котлам, он с дикими криками бросился на них и обратил в бегство. Правда, вместо меча повар использовал черпак. Этим оружием Требоний бесстрашно колотил легионеров до тех пор, пока они не покинули территорию лагеря. Уже за частоколом он упал замертво…

— Подлецы, они убили моего повара!

— Да нет же, на нем не было ни одной царапины. Как выяснилось позже, твой повар лишился чувств от страха. Теперь он пребывает в добром здравии и с гордостью вспоминает недавнее приключение.

Марк Красс разразился громким смехом.

— Молодец, Требоний, повеселил. Я все больше убеждаюсь, что у меня осталась одна радость в жизни — мой повар.

Погрузка кораблей подходила к концу; на берегу оставался только Красс с первой манипулой. В это время к лагерю начали приближаться толпы африканских легионеров. Не успевшая покинуть негостеприимный берег манипула Красса заняла оборону. Воины Метелла подошли к лагерю на расстояние полета стрелы и остановились. С каждым мгновением их число увеличивалось. Из толпы вышел человек с телосложением Геракла. Даже издали было видно, что он на голову выше своих товарищей. В знак мирных намерений он поднял вверх руку и направился к частоколу.

— Кто ты такой и что тебе нужно? — спросил Красс великана, когда тот приблизился.

— Я Квинт Минуций — центурион манипулы триариев [6]. Хочу говорить с Марком Крассом.

— Я слушаю тебя, — Красс показался в проеме распахнувшихся преторианских ворот, но выходить за пределы лагеря не стал.