Царь и султан. Османская империя глазами россиян - Виктор Таки Страница 12

В соответствии с формирующимся московским посольским обычаем первому российскому посланнику в Османскую империю М. А. Плещееву было предписано поклониться султану, «не сгибая колен». Затем он должен был передать султану великокняжескую грамоту и произнести речь, стоя или сидя, в случае если султан предложит ему сесть. Когда «паши» султана Баязета II пригласили Плещеева на традиционное в османском посольском обычае угощение и хотели одарить его кафтанами и подарками, московский посланник отказался, заявив, что «ему нечего говорить пашам, что ему не нужны их кафтаны и подарки, и что ему надо говорить с султаном без посредников» [73]. Хотя Баязет отправил Ивану III дружественное письмо, в котором уведомил великого князя о получении его послания, османы были шокированы «заносчивыми речами московита» [74].

На протяжении XVI и XVII столетий великие князья, а позже цари московские следовали установленному прецеденту. Их представителям запрещалось склонять колени перед султаном и посещать последнего вместе с послами других государств. Хотя первые московские посланники настаивали на том, чтобы быть немедленно принятыми султаном, со временем им пришлось принять османский посольский обычай, по которому прием у великого визиря предшествовал аудиенции у султана. Например, послу Василия III В. А. Коробову было предписано передать великокняжескую грамоту «пашам», но ни в коем случае не произносить перед ними речь, предназначавшуюся для султана [75]. Полвека спустя посланник Ивана Грозного И. П. Новосильцев согласился быть принятым великим визирем Мехмедом Соколлу, но отказался показывать ему царскую грамоту или раскрывать ее содержание [76]. В XVII столетии царские посланники также соглашались на предварительный прием у великого визиря и порой даже раскрывали последнему содержание царских грамот, адресованных султанам. Однако этим уступкам всегда предшествовали препирательства, продолжительность которых зависела от политических обстоятельств [77].

Со временем количество тем для этих препирательств росло. Так, в 1699 году посланники Петра I Е. И. Украинцев и И. П. Чередеев спорили с великим драгоманом Порты Александром Маврокордатом не только по поводу приема у визиря и царской грамоты, но и относительно таких деталей церемониала, как ранг османских чиновников, которые будут их сопровождать к визирю, количество предоставленных им лошадей, их местоположение во время приема у визиря и способ, которым они передадут визирю царскую грамоту. Предметами переговоров были также количество дворян посольства, которые будут сопровождать посланников к приему у султана, и продолжительность их обращения к последнему. Посланники также настояли на том, чтобы османские сопровождающие не выхватывали у них из рук царские грамоты и чтобы в аудиенц-залу их вводили из-под руки мягко, а не грубо [78]. Какими бы мелочными или чрезмерными ни казались ныне эти препирательства, они составляли суть символической дипломатии. Оспаривание деталей церемонии, пусть даже и неудачное, почиталось обязательным для поддержания царской чести.

Опасность бесчестия, которого посланники должны были избежать любой ценой, сочеталась с опасностью физических побоев и даже смерти. Последняя представлялась особенно вероятной в те моменты, когда ритуализированные обмены нарушались. Так в 1622 году разгневанный султан Мустафа I не дал посланнику И. П. Кондыреву завершить свою речь и приказал вышвырнуть его из залы с побоями. Османы обвинили Кондырева и его спутников в укрывании беглых русских рабов, а самоуправные янычары даже вломились в помещение, отведенное посланнику, угрожали отрезать Кондыреву нос и уши. Однако не только гнев османского султана мог заставить посланников бояться за свою жизнь. На обратном пути в Москву посольство было захвачено запорожскими казаками. Последние в тот момент были в конфликте с донскими казаками и едва не убили московских посланников. Посольским людям удалось бежать из крепости, в которой они содержались, однако вскоре они были захвачены в плен ногаями, откуда их вызволили лишь османские войска из Азова. Однако после этого жизни Кондырева и товарищей вновь оказались под угрозой со стороны разгневанной толпы, которая требовала, чтобы совершавшие набеги донские казаки были усмирены. Еще более московские посланники опасались крымских татар, и неспроста: на протяжении XVI и XVII столетий великокняжеские и царские представители в Бахчисарае особенно часто терпели грубое обращение. В 1624 году разгневанный хан даже приказал убить посланника Ивана Бегичева из подозрения, что последний побывал в Константинополе с целью убедить султана оказать давление на своего крымского вассала [79]. Но все-таки подобные срывы в отношениях между Московским государством и Османской империей были достаточно редки, и по большей части ритуализированные обмены выполняли свою функцию.

За медленной эволюцией посольского обычая в первые два столетия российско-османских отношений последовал период существенных изменений в XVIII веке. Примечательно, что наиболее значимые перемены произошли не в царствование Петра Великого, которое было революционным и во многих других отношениях, а в правление его преемников. Это объясняется прежде всего серьезным поражением, которое понес Петр в ходе Прутского похода в 1711 году. В результате царь был вынужден вернуть Османам Азов, завоеванный в 1696 году, и согласиться на возобновление «подарков» крымскому хану, которые отменялись по договору 1700 года, заключенному Украинцевым. Россия также временно утратила едва приобретенное право иметь постоянного представителя в Константинополе. На практике крымские ханы никогда больше не получили российских «подарков», и в 1721 году постоянный представитель царя вернулся на берега Босфора. Задача полного восстановления и дальнейшего укрепления статуса России в Константинополе пришлась на долю Анны Иоанновны и Екатерины II [80]. Важные изменения посольского церемониала можно наблюдать на примере трех чрезвычайных и полномочных посольств, направленных императрицами в столицу султана по завершении трех победоносных войн, которые вели наследницы Петра Великого против Османской империи.