Иосиф Грозный: историко-художественное исследование - Николай Никонов Страница 12

«Государь, слишком доверяющий подобным обещаниям и не принимающий никаких мер для своей личной безопасности, — Сталин подчеркнул эти слова, — обыкновенно погибает, потому что привязанность подданных, купленная подачками, а не величием и благородством души, хотя и легко приобретается, но обладание ею непрочно, и в минуты необходимости на нее нельзя полагаться».

И еще выписал:

«Без боязни могут быть государи жестокими в военное время или когда они обладают значительными армиями, так как без жестокости трудно поддержать порядок и повиновение в войсках».

Эту макиавеллиевскую заповедь Сталин сделал главнейшей, когда впоследствии пришлось рубить заговоры в ОГПУ-НКВД и в высшем командовании Красной Армии. А дальше и в грянувшую Отечественную.

Все было ясно и точно разложено по полкам у этого философа или циника. Ни у одного из древних, а тем более современных мыслителей Сталин не находил ничего подобного. Это был учебник власти, учебник удержания власти, военной науки, и много еще что Сталин открыл для себя. Прочитав и проработав в один присест «Государя», Сталин затребовал найти и другие работы флорентийца. И ему доставили еще более ясное по прямоте и сатанинской откровенности «Рассуждение о первой декаде Тита Ливия». Работа эта была изучена еще более тщательно. И, наконец, он приказал перевести еще не переведенную рукопись Макиавелли «О военном искусстве», оказавшуюся, к сожалению, более слабой и повторяющей две первые книги.

«Ну, чьто жь, — сказал Сталин, заканчивая изучение всего наследия великого сатаниста, — хороще, чьто эты кныги воврэмя попали под руку. С ными лэгче жить». Он положил ладонь на творения Макиавелли и две толстые тетради, испещренные цитатами и выдержками, и, подумав, вызвал Товстуху:

— Вот чьто… Эты кныги… я приказываю… изъят… из всэх быблиотэк, из всэх хранылищь и… пэрэвэсти в спэцхран. За чтэныэ… и хранэные их… установыть уголовную отвэтствэнност… Всо…

Макиавелли исчез с книжных полок и не переиздавался при жизни Сталина. Одна книга его «О военном искусстве», случайно выпущенная в 1939 году, была тут же изъята! Ни одно сочинение Макиавелли не выпускалось и после, вплоть до конца века.

Сам же вождь постоянно обращался к этому советнику, и жизнь показала, насколько плодотворными были для него советы. Макиавелли.

Люди, стоявшие во главе флорентийского правительства с 1434 по 1494 год, говорили, что необходимо через каждые пять лет вновь устанавливать правительство, потому что иначе власти не удержишь: под этим выражением они подразумевали, что надо однажды в пять лет наводить ужас и трепет на граждан, истребляя всех, кто кажется правительству подозрительным и вредным; достигнув власти путем ужаса, правительство должно тем же средством обновлять и поддерживать свою власть; как только изгладятся воспоминания о строгостях его, люди начнут решаться на смелые нововведения и осмелятся громко роптать. Необходимо предупредить это возвращением государства к его началу.

Больше всех заблуждается тот, кто считает себя самым хитрым.

Сталин вызвал Ягоду в конце своего рабочего дня. Шел первый час ночи. Барственный, разъевшийся нарком, глава ГПУ, хотя формально еще заместитель Менжинского, тщательно пытающийся скрыть свое чванливое самодовольство, красавчик с квадратными «наркомовскими» усиками, которые неизвестно кто ввел в обиход, то ли Чаплин, то ли Гитлер, вошел в кабинет, предупредительно хмуря бровь и стараясь казаться как можно более озабоченным.

Но даже он сейчас понимал, что вождя ему не провести, — видит насквозь, и потому лучше не притворяться. Пригласив его сесть, Сталин, по обыкновению сначала слегка поворачивая голову, как бы заново оценивая вошедшего и слегка щурясь, молчал. Лицо вождя было непроницаемо, но Ягода плечами и даже лопатками чувствовал неприятную изморозь. Ягода, конечно, знал, что у Сталина есть своя отлично работающая разведка — СВОЯ и не подчиненная ему, Генриху Григорьевичу Ягоде, чье имя давно уже наводило страх на чиновников и «контру» — так все еще кратко именовались многочисленные арестованные, которых свозили на допросы в «ЛУБЯНКУ», но Ягода и представить себе не мог, КЕМ могли быть эти сталинские шпионы над шпионами. Разведчики Сталина были вахтерами, шоферами, банщиками в Сандунах, комиссарами по его собственному управлению и даже знаменитыми актрисами, без больших уговоров ложившимися в наркомовские постели. Были там мастера по идеальному вскрыванию почты и инженеры-связисты самой высокой квалификации. Их было немного, не столько, чтобы соперничать с ГПУ, но была у этой сталинской разведки одна очень существенная особенность: если ГПУ-НКВД Сталин знал и принимал у себя только на уровне высшего руководства, собственная разведка вождя замыкалась только на нем, и каждый его разведчик знал в лицо лишь одного непосредственного начальника и… самого товарища Сталина! Эта четвертая разведка, помимо ОГПУ, армейской ГРУ и разведки Наркоминдела, была сверхсекретной. Ею руководил он САМ, и все самые важные сведения стекались лично к нему по особым каналам связи и подчас по сложным шифрам. В редких случаях подключался Поскребышев, но повторюсь: всех своих разведчиков Сталин знал лично, они имели особые номерные удостоверения и не фиксировались при посещении или вызванные на доклады. Может показаться фантастикой такая разведка над разведками, но она была, и с каждым ее членом Сталин говорил лично. Часть этой разведки впоследствии называлась СМЕРШ и руководилась Абакумовым, но ни Абакумов, ни Поскребышев не знали всех ее агентов. Надо ли отмечать, каким страшным, абсолютным молчанием обеспечивалась ее секретность.

И. В. Сталин, 1936 г.

Личная разведка донесла в январе 34-го: на предстоящем 17-м съезде ВКП(б) готовится переворот. Группа, в основном «старых большевиков-ленинцев», попытается забаллотировать Сталина тайным голосованием, а среди кандидатов на место Сталина обсуждаются кандидатуры Шеболдаева, Каменева, Орджоникидзе и Кирова.

— Товарищ Ягода… — негромко, но с нажимом проговорил Сталин… — ви должьны помочь нам… рэшить один важьнэйщий для нас вопрос…

Ягода изобразил предельное внимание.

— Вопрос этот… такой: можьно ли по атпэчаткам палцев… на бюллетенэ для голосования точно установыть личность… голосовавшего? Можьно ли… установыть… кто был… протыв?

— Если позволите?

— Говорытэ.

— Можно сконструировать урны для голосования, когда каждый бюллетень будет ложиться точно в том порядке, как будут голосовать подходящие… А наблюдатели будут фиксировать в том же порядке фамилии проголосовавших. Гарантия почти стопроцентная.

— А эще? — недоверчиво сказал Сталин.