Русская Австралия - Андрей Кравцов Страница 12

Таким образом, основываясь на статистических данных, видно, что в Австралию на протяжении 1804–1862 гг. был сослан 31 человек с территорий, входящих в состав Российской империи. Из них лишь трое родились в собственно русских городах — Москве и Архангельске. Еще 4 человека, назвав местом своего рождения Россию, не указали, из какой ее части они происходят. Двое родились в Латвии, один — в Литве, один в Финляндии, один в Русской Америке. И наконец, 18 человек указали местом своего рождения Польшу.

В австралийской переписи 1911 г., которая впервые учитывала иммигрантов не только по месту рождения, но и по вероисповеданию, среди 4456 уроженцев России 1586 составляли протестанты разного толка, 1802 — иудеи, 345 — католики, в то время как православных едва ли насчитывалось 300 человек.

Несомненно, что для нынешних австралийцев, занимающихся семейной историей, считается особенно престижным обнаружить среди своих предков хоть одного ссыльного. Им гордятся, как в Европе гордятся предком-аристократом, ведь за каждым именем в действительности скрывается жизнь, полная приключений и потерь, страданий и надежд. Трудом ссыльных проложены дороги и построены мосты в Голубых горах, расчищены земли вокруг Сиднея и Хобарта, взращен хлеб, кормивший молодую колонию. И мы можем с гордостью сказать, что у самых истоков австралийской нации стояли и наши соотечественники. Пусть и столь нетрадиционным способом оказавшиеся в этих краях.

Несколько позднее русские моряки стали поселяться в Австралии путем дезертирства с кораблей. Так не вернулся из увольнения и остался в Брисбене матрос 2-й статьи Е. Кузнецов. Это произошло 16 декабря 1888 г., когда клипер «Наездник» пришвартовался в порту Брисбена. Кстати говоря, это было первое русское судно, посетившее столицу штата Квинсленд. В целом факты покидания кораблей при стоянках в Австралии русскими низшими чинами не были такой уж большой редкостью. Причины подобных поступков были разными: от традиционного «шерше ля фам» до желания быстро разбогатеть, попав на золотые прииски. Причины бегства Е. Кузнецова с клипера, как и его последующая судьба в Австралии, неизвестны. Сам командир клипера капитан 2-го ранга Сергей Апполинарьевич Зарин всего лишь меланхолично сообщает об этом в своем рапорте, добавляя, что он счел необходимым известить о побеге брисбенскую полицию и русского консула в Сиднее. С учетом роста русской общины в 1908 г. в Брисбене было также открыто русское внештатное консульство.

Видна гавань Сиднея. Литография 1825 г.

Ранние поселенцы обычно считали австралийскую землю и природу чуждой, странной, суровой и враждебной, земля подавляла их своим пространством. Для русских моряков был характерен совсем другой образ — сначала Австралия воспринималась ими только как берег желанного дикого южного острова, тропического рая. Однако они, как кажется, в то время не осознавали огромности австралийского континента и его природного разнообразия. Описание в 1814 г. А. Российским, штурманом «Суворова», мыса Беннелонг, на котором ныне расположен знаменитый Сиднейский Оперный театр, дает типичный пример такого романтически-восторженного восприятия: «С одного края поднимаются уступами морские скалы, у коих плещутся волны, разбиваясь с пеной о камни; с другого — простираются цветушие долины, осененные благовонными рощицами, откуда несется восхитительное пение птиц». Эти особенности русского видения можно объяснить, с одной стороны, тем, что русские, как северяне, не были избалованы теплом и богатой растительностью. С другой стороны, они, в отличие от поселенцев, которым приходилось покорять новую землю, приезжали в Австралию лишь на короткий срок, на отдых. Кроме того, психологически Австралия была для них преддверием на пути в Южные моря, в Океанию, и поэтому виделась скорее как часть стереотипного образа океанийских островов, нежели как часть обширного континента с преимущественно суровыми условиями.

В сентябре 1826 г. экипаж фрегата «Крейсер», незадолго до этого вернувшегося из кругосветного плавания, в ходе которого посетил Тасманию и Русскую Америку, был вызван на допросы следственной комиссией по делу декабристов. Их недавний сослуживец лейтенант Дмитрий Иринархович Завалишин (1804–1892) обвинялся в тягчайших преступлениях — государственной измене, шпионаже в пользу Англии и намерении стать «невозвращенцем» во время этой экспедиции. К чести капитана М. П. Лазарева и офицеров П. С. Нахимова, И. П. Бутенева, М. Д. Анненкова, Е. В. Путятина и других надо сказать, что они единогласно отрицали какие-либо особые сношения Завалишина с иностранцами. Благодаря солидарности моряков обвинения, грозившие последнему смертной казнью, были сняты. Тем не менее Завалишин, первоначально арестованный лишь за недонесение об известных ему преступных замыслах декабристов, был обвинен в том, что «умышлял на цареубийство… возбуждая к тому словами и сочинениями», и приговорен к ссылке в Сибирь на вечную каторгу. За плечами 22-летнего юноши, следовавшего в 1827 г. из Трубецкого бастиона Петропавловской крепости в Читинский острог, уже была жизнь, богатая немалым количеством событий.

Отданный в 12 лет в Морской кадетский корпус, уже в 16 он был назначен там преподавателем и проводил занятия по астрономии, высшей математике, механике и теории морского искусства. В то же время он и сам продолжал учиться, посещая лекции в Петербургском университете, в Медико-хирургической академии, в Горном корпусе, обсерваторию, Академию художеств, библиотеки. К тому времени Завалишин, по его словам, уже владел десятью европейскими и древними языками. В 18 лет он создает «Орден восстановления» и летом 1825 г. сближается с К. Рылеевым и другими членами Северного общества, ведя одновременно агитацию среди моряков и привлекая в свою организацию новых членов. В самом восстании декабристов Завалишин участия не принял, находясь в это время в Казани, где он распространял «Горе от ума» Грибоедова, но тем не менее вскоре был арестован и подвергнут многомесячному следствию. Отбыв 20-летнюю каторгу, он остался в Сибири и, будучи амнистирован в 1856 г., постепенно перешел к историко-публицистическому труду, а после переезда в Москву в 1863 г. литературная работа стала для него основным источником существования. Умер Дмитрий Завалишин глубоким стариком, на 88-м году жизни, пережив всех декабристов.

Первая русская экспедиция, посетившая Тасманию (в то время она называлась Ван-Дименовой Землей) в мае 1823 г., состояла из фрегата «Крейсер» и шлюпа «Ладога». Суда направлялись с грузами в Русскую Америку. Возглавлял отряд и командовал «Крейсером» Михаил Петрович Лазарев. В то время это был его третий визит в австралийские колонии. «Ладогу» возглавлял его старший брат Андрей. Об этом плавании впоследствии он опубликовал книгу «Плавание вокруг света на шлюпе «Ладоге» в 1822, 1823 и 1824 гг.».

Лейтенант Дмитрий Иринархович Завалишин (1804–1892) в Морском кадетском корпусе

М. П. Лазарев представил в Морское министерство лишь краткие рапорты. 18-летний мичман Дмитрий Завалишин тоже рассказал о событиях этого плавания в ряде очерков, опубликованных годы спустя уже после его возвращения из Сибири. Частью в журнале «Древняя и новая Россия» в 1877 г., частью в его знаменитых «Записках декабриста», первый вариант которых был написан еще в Сибири, но затем уничтожен самим Завалишиным, опасавшимся расправы со стороны местных властей. Текст записок был восстановлен автором после его возвращения в Москву, но при его жизни так и не был опубликован.