Тайна гибели генерала Лизюкова - Игорь Сдвижков Страница 12

Гораздо большими были потери в 104 осбр и 167 сд, пехота которых весь день находилась под обстрелом и бомбёжками на совершенно открытой местности.

Потери 104 осбр за 21 июля составили 394 человека, из них 43 убитыми [75]. Согласно книге учёта безвозвратных потерь, 167 сд только убитыми потеряла в тот день 177 человек. Данных по раненым и пропавшим без вести военнослужащим этой дивизии в моём распоряжении нет. Тем не менее, исходя из характерного для того периода статистического соотношения между убитыми и ранеными, можно предположить, что суммарные потери 167 сд составили в тот день не менее 700 человек, а всего по этим двум частям — около 1100. Начальник санитарной службы дивизии А. Е. Рапопорт вспоминал, что в первый день боёв через медсанбат дивизии прошло около 2 тысяч человек (хотя, скорее всего, не все эти раненые были из состава 167 сд) [76].

Тем не менее эти части оставались боеспособными и могли продолжать наступление.

К исходу 21 июля подразделения 167 сд, 118 тбр и 2 ТК единственные из всей опергруппы Брянского фронта смогли преодолеть рубеж реки Большая Верейка, образовать на южном берегу реки небольшой плацдарм и переправить туда танки. В центре наступления опергруппы 1-й ТК и 193 сд заняли Лебяжье, но танковые бригады не смогли переправиться через реку главными силами. Строительство переправ и разминирование подходов к реке продолжалось всю ночь. В результате боёв части 1 ТК потеряли 3 танка КВ, 12 Т-34 и 2 Т-60. При бомбёжке получил тяжёлое ранение и вышел из строя командир 49 тбр полковник Черниенко [77].

Правее части 340 и 284 сд весь день вели бои вблизи своих исходных позиций и кроме левофланговых подразделений 340 сд продвижения практически не имели. На крайнем левом фланге опергруппы 104 осбр частью сил вела бои за Большую Верейку и вышла на рубеж реки у Чуриково. Остальные её подразделения оставались на прежних позициях и вели перестрелку с боевым охранением противника. Левее 104 осбр за Доном начиналась уже полоса Воронежского фронта, где оборонялась 159 сд 60-й армии.

(Стоит отметить, что разведчики 159 сд регулярно вели разведку на западном берегу реки на глубину до 15 километров, а наблюдая с восточного берега Дона за флангом и тылом противостоящих 104 осбр частей противника, могли дать соседу много полезной информации о состоянии обороны и огневых точках врага в Придонье. Но, увы, разделённые не столько рекой, сколько разным подчинением, соединения двух фронтов никак не взаимодействовали, и сведения разведки 159 сд не доходили до соседних частей Брянского фронта. Не было заметно взаимопомощи и в действиях 104 осбр, командование которой запретило другим частям вести разведку в своей полосе и лишило 159 сд Воронежского фронта возможности знать оперативную обстановку на участке своей обороны [78].)

Командующий опергруппой генерал Чибисов к концу первого дня операции имел все основания для недовольства. Войска опергруппы должны были прорвать немецкую оборону и продвинуться далеко за рубеж реки Большой Верейки, но смогли лишь выйти к ней, да и то только на левом фланге.

Более того, удачно начавшееся утром наступление на участке действий 2 ТК вскоре застопорилось, а танковые части завязли на переправах, упустив возможность преследовать бегущего противника! В результате враг получил передышку и мог за ночь перегруппировать свои силы и закрепиться на новом рубеже. В глазах Чибисова эта задержка 2 ТК была следствием нерешительности танковых командиров, которые не проявили нужную в таких случаях волю и власть, чтобы заставить подчинённых выполнить поставленную задачу. И первым среди этих командиров должен был быть сам командующий 2 ТК генерал Лизюков.

Очевидно, испытывая всё возрастающую досаду и нетерпение, Чибисов (через голову Лизюкова и совершенно игнорируя его штаб) напрямую отправил радиограмму командиру 148 тбр подполковнику Михайлину с требованием ускорить продвижение бригады вперёд [79]. Такое открытое игнорирование не могло не уязвить самолюбия Лизюкова. Ведь именно к нему как к непосредственному начальнику Михайлина и должен был бы сначала обращаться Чибисов. Но что мог сделать Лизюков? Во время боя указывать Чибисову на прописные истины уставной субординации? Увы, ему не оставалось ничего большего, кроме как проглотить обидное (к тому же проявленное при подчиненных!) пренебрежение командующего и продолжать выполнять поставленную задачу.

Первый день операции подходил к концу. Время летело неумолимо, наступали сумерки, приближалась ночь. Обнадёживающее начало, когда, казалось, корпус вскоре вырвется на оперативный простор, увы, оказалось обманчивым. Прорыва не получалось, и наступление не привело к успеху, который так нужен был Лизюкову именно сейчас, в его пошатнувшемся после неудачи 5 ТА положении. Ему, бывшему командарму, на которого, похоже, уже махнули рукой иные раздражённые начальники, надо было во что бы то ни стало доказать, что он способен командовать войсками и добиваться побед, что прошлая неудача была лишь досадным эпизодом в его безупречной до того фронтовой биографии. Ещё одного провала он допустить просто не мог…

Понимая, что день уже заканчивается, а поставленная задача так и остаётся не выполненной, Лизюков мучительно искал выхода из создавшегося положения. Конечно, не один только 2-й ТК не выполнил приказа. В сущности, все его соседи действовали не лучше, но Лизюкову от этого было явно не легче. Не в его положении было ссылаться на то, что другие части также не выполнили своих задач: не построили переправ, не прорвали обороны противника, не вышли на запланированные для них рубежи. Он имел все основания считать, что в глазах его «нового» старого начальника всё это вряд ли будет оправданием невыполнения задачи им, Лизюковым. Об этом красноречиво говорил опыт их прежнего общения.

Не вызывает сомнений, что вечер 21 июля и принятые тогда решения во многом определили судьбу командира 2 ТК. Но зная, как развивались события дальше, стоит задуматься над вопросом, на который нет ответа в документах и на который, увы, уже некому однозначно ответить.

В самом деле, что стояло за принятыми в тот вечер решениями? Почему командир 2 ТК посчитал, что надо действовать так, а не иначе? Чтобы понять это, нам не обойтись без детального анализа сложившейся к вечеру 21 июля 1942 года обстановки.

Задача дня, которую можно видеть на карте штаба 2 ТК, вечером 21 июля мота показаться комбригам просто невыполнимой. До Медвежьего — цели наступления корпуса в первый день операции — оставалось почти 20 километров — в 4 раза больше, чем смогли пройти бригады за весь день! И пройти их надо было не маршем в собственном тылу, а по территории, занятой противником! К тому же после целого дня боёв надо было дозаправить танки горючим, пополнить их боекомплект (всё это предстояло ещё подвезти!) и дать хоть какой-то отдых экипажам. Для этого надо было останавливаться на ночь, подтягивать тылы и готовить бригады к продолжению наступления.