Плач к Небесам - Энн Райс Страница 127
Плач к Небесам - Энн Райс читать онлайн бесплатно
— Но он хороший певец, великий певец, — не могуспокоиться Тонио. — Это то, что нужно для оперы, и ты это знаешь...
Гвидо взглянул на него так, словно не находил, что ответить.А потом пробормотал:
— У него в Риме полно поклонников.
— Ты не веришь в меня? — улыбнулся Тонио.
— Я верю только в тебя, — вспыхнул Гвидо. —Но там будет два лагеря — его и твой.
— Значит, я должен всех поразить, — сказал Тонио,решительно вскинув голову. — Разве нет?
Гвидо расправил плечи. И, глядя прямо перед собой,направился через всю комнату к письменному столу.
* * *
Тонио медленно поднялся с кресла. Тихо ступая, прошел вмаленькую комнату, которая служила ему гардеробной, и, присев перед туалетнымстоликом с разными горшочками и баночками, уставился на сиреневое платье.
Сбоку стояли шкафы, хранившие множество камзолов, сюртуков иплащей. С десяток шпаг посверкивали в открытом армуаре. Еще мгновение назадбывшее, вероятно, золотым, небо за окном стало теперь бледно-голубым.
Платье лежало там, где он оставил его, на кресле. Нижниеюбки были смяты, а кремовые кружевные оборки резко распахнуты сбоку, словно нерасстегнутые, а разорванные, и под ними зияла чернота внутри жесткого корпусакорсета.
Облокотившись одной рукой о столик, он протянул другую кшелковой поверхности, казалось светившейся в темноте.
Он представил себе, как это платье облегает его, и сноваощутил ту столь непривычную наготу над кружевами корсажа и тяжелое качаниеюбок. И вспомнил, как за каждым новым унижением появлялось чувство безграничнойвласти, пьянящей силы. Что там Гвидо говорил ему? Что теперь он свободен и чтомужчины и женщины лишь мечтают о такой свободе? В объятиях кардинала он самымбожественным образом узнал, что это правда.
И тем не менее это обескураживало его. Когда с него сдиралиочередной слой одеяния, его бросало в дрожь — пусть и ненадолго. И сейчас, глядяна этот наряд, постепенно сливающийся с темнотой, он спрашивал себя: «Смогу лия после премьеры возродиться с прежней силой?» Тонио представлял себе ярус сцелой толпой венецианцев, воображал, что слышит вокруг тот мягкий диалект,похожий на шепот и звуки поцелуев, видит лица, исполненные ожидания иполуприкрытого ужаса. Все предвкушают захватывающее зрелище: оскопленныйпатриций, разодетый, украшенный и раскрашенный, как французская королева, ктому же обладатель божественного голоса. Ах!
Он прервал себя.
«Беттикино. Да, Беттикино. Как насчет него? Забудь о платьяхи лентах, забудь о спешащих на юг венецианских каретах. Забудь обо всем этом.Подумай теперь о Беттикино, о том, что это значит».
Раньше он боялся плохих певцов и всех тех банальныхнеприятностей, которые они могут доставить: приклеить картонные мечи к ножнам,так что ты не сможешь их вытащить, подсыпать в вино какое-нибудь снадобье, такчто тебе станет плохо, как только выйдешь на сцену, подсадить в зал своихсторонников, которые за плату будут освистывать и обшикивать тебя.
Но Беттикино? Холодный, гордый, роскошный владыка сцены, свысочайшей репутацией и совершенным голосом? Это был благородный вызов, а неунизительное состязание.
И своим сиянием он способен совершенно затмить Тонио,оттеснить на самый край сцены, откуда ему придется завоевывать вниманиепублики, только что сполна насладившейся Беттикино!
Он вздрогнул. Как же глубоко погрузился он в этинаматывающиеся одно на другое раздумья! Тонио схватил платье, словно желаяприпасть к тому последнему кусочку сиреневого цвета, что еще виднелся втемноте. Он приподнял его и прижал к лицу гладкий холодный шелк.
— Когда это ты сомневался в собственном голосе? —прошептал он. — Что с тобой случилось?
Свет исчез. В окне пульсировала глубокая синева ночи. Резкоподнявшись, Тонио вышел из своих покоев и зашагал по коридорам, не думая ни очем, кроме стука своих каблуков по каменному полу.
— Тьма, тьма, — шептал он почтивосторженно. — Благодаря тебе я становлюсь невидимкой. И поэтому нечувствую себя ни мужчиной, ни женщиной, ни евнухом — я просто живу.
Приблизившись к дверям кабинета кардинала, он тут жепостучал, не колеблясь ни секунды, и, войдя, увидел сидящего за столомКальвино.
Внезапно эта слабо освещенная комната, с высокими, допотолка стеллажами, полными книг, напомнила Тонио совсем иное место. И онпоразился любви и желанию, мгновенно родившимся в его сердце, стоило емуувидеть, как запылало страстью лицо его преосвященства.
Глава 8К концу лета всем стало очевидно, что могущественныйкардинал Кальвино стал покровителем Тонио Трески, венецианского кастрата,настоявшего на том, чтобы появиться на сцене под своим собственным именем.
— Ах, Тонио, — говорила любопытствующим графиня,которая все чаще и чаще наведывалась в Рим. — Вы услышите, как силен егоголос: такое впечатление, что он долетает до самых небес. Вот подождите — итогда убедитесь.
Между тем кардинал держал своего соловья в клетке, неразрешая ему петь вне дворца. Так что лишь горстка друзей разносила легенды оего замечательном голосе.
Но Гвидо шел другим путем.
Если его приглашали на концерты, он обязательно брал с собойноты собственных сочинений. И если ему предлагали сесть за клавиши, порой изчистой любезности, он без колебаний соглашался.
Он стал постоянным гостем в домах дилетантов, и все теперьговорили о его клавишных сочинениях, не считая того, что музыка Гвидо былапроникновенной и способной довести слушателей до слез. Это касалось даже егоболее легких сочинений — летящих, искрометных и солнечных сонат, что опьянялилюдей, как шампанское.
Вскоре ему прислал приглашение заезжий французский маркиз,потом — английский виконт, а кроме того, его часто приглашали в дома римскихкардиналов, устраивавших регулярные концерты, порой даже в собственных частныхтеатрах, для которых его мягко, но настойчиво просили писать музыку.
Но Гвидо был умен. Он не собирался брать на себя какие-либообязательства, пока был занят подготовкой своей оперы. Но в любой моментмаэстро мог достать из полной нот папки какой-нибудь блестящий концерт.
«Да, судя по этим коротким композициям, его новая операбудет божественной!» — шептались между собой люди.
А Тонио, его ученик, несмотря на то что всегда, безисключения, вежливо отказывался петь, был так красив, так безупречен в каждойчерте!
* * *
Такова была светская жизнь.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments