Мятежный век. От Якова I до Славной революции - Питер Акройд Страница 13

Когда депутаты отказались следовать приказу Якова обсуждать только государственные доходы, король немедленно распустил парламент, а пять парламентариев заключил в лондонский Тауэр. Эта парламентская сессия продолжалась менее трех месяцев, и ни один билль не получил санкции монарха. Соответственно, второй парламент Якова VI остался в истории под названием «Протухший». Следующий созвали только через семь лет.

Королю не предоставили ассигнований, и он, нуждаясь в дополнительных доходах, придал активности переговорам о заключении династического брака и с Испанией, и с Францией; обеим странам предлагался Карл, принц Уэльский. Тем не менее дела подобного рода делаются нескоро, и Яков тем временем обратился в Сити за крупной ссудой. Сити отказал на том бесспорном основании, что корона не вызывает доверия. Государственным казначеем теперь назначили Томаса Говарда, графа Саффолка. Он сразу начал добывать деньги всеми доступными средствами, к примеру наложил взыскания на все новые строения, возведенные в пределах 11,3 километра от Лондона.

Во время роспуска парламента несколько епископов и крупных землевладельцев передали в сокровищницу британской короны Тауэра лучшие образцы своего столового серебра для продажи, и король решил, что их примеру должна последовать вся страна. Таким образом, он затребовал «добровольные пожертвования» от каждого графства и всех городков страны. Однако результаты не радовали. Один дворянин из Мальборо, Оливер Сент-Джон, отказался отправлять королю деньги, основываясь на том, что «добровольное пожертвование» противоречит Великой хартии вольностей. Против него возбудили дело в суде Звездной палаты [10] и посадили в Тауэр. В конце концов его приговорили к штрафу в 5000 фунтов стерлингов и тюремному заключению в соответствии с желанием короля.

В отсутствие парламента все взоры обратились ко двору как главному центру событий. Ключевую роль по-прежнему играл королевский фаворит граф Сомерсет. В 1614 году его назначили лорд-камергером, и он находился в постоянном контакте с королем. Через его руки проходила переписка с британскими послами в зарубежных странах и другими важными фигурами, к тому же он контролировал обширный механизм патронажа, который служил двигателем жизни при дворе. Однако через женитьбу Сомерсет породнился с Говардами, и эта связь принесла ему враждебность большого числа придворных. Широко распространились толки, что влияние на короля одного человека ненормально и нежелательно.

Пришло время предложить королю другого ставленника привлекательной наружности. Летом 1614 года Якову представили молодого человека двадцати двух лет. Джордж Вильерс, сын небогатого дворянина, уже имел опыт жизни при дворе и преуспел в искусствах танца и фехтования. Кроме того, он три года провел во Франции, где усовершенствовал свои манеры и украсился званием «самого статного мужчины во всей Англии». К тому же он имел могущественных союзников, в их числе архиепископа Джорджа Эббота и королеву. Эббот поддерживал его, надеясь ослабить влияние Сомерсета и Говардов, которые благоволили католической Испании. Королева, находившаяся под воздействием Эббота, настояла, чтобы ее муж проявил благосклонность к молодому человеку. Вильерса, соответственно, назначили королевским виночерпием, он постоянно сопровождал монарха, а весной 1615 года был посвящен в рыцарское достоинство как джентльмен спальни короля.

Сомерсет, видя возвышение соперника, протестовал. Его постоянные жалобы и дерзкие речи еще больше отдаляли короля, вынуждая Якова делать ему замечания. «Никогда не давай мне повода думать, что не уважаешь мое человеческое достоинство, – писал король, – и недооцениваешь мои качества (и пусть не окажется, что твоя прежняя любовь ко мне охладела)». Король упрекал Сомерсета за «излияния беспокойства, душевного волнения, неистовства и надменной гордыни», а также «продолжительный отказ от ласки и нежелание спать в моей комнате, несмотря на то что я сотни раз настоятельно просил тебя об обратном». Весьма странное письмо, обращенное повелителем к подданному и свидетельствующее о чрезвычайной близости, некогда существовавшей между ними.

Возможно, к этому времени Вильерс уже разлучил короля с Сомерсетом. Летом 1615 года Яков ездил в замок Фарнхем, резиденцию епископа Винчестера. В этой поездке его сопровождал новый джентльмен при спальне. Впоследствии Вильерс спрашивал короля: «Теперь вы любите меня… сильнее, чем в Фарнхеме? Я никогда не забуду то время – там изголовье кровати не разделяло хозяина и его собаку». Воспоминание неоднозначное, как минимум свободное для любопытного толкования.

Сэр Фрэнсис Бэкон, анализируя жизнь двора короля Якова, однажды написал, что «все поднимаются к высокой должности по винтовой лестнице: при наличии противоборствующих партий хорошо бы примкнуть к кому-либо на этом пути». Сам Бэкон примкнул к Вильерсу. Он сказал ему, что королевскому фавориту следует «хорошо помнить об оказанном ему большом доверии. Фаворит, как бессменный часовой, постоянно находится на своем посту, чтобы предоставлять королю достоверную информацию».

Летом того года Сомерсет, понимая, что против него плетутся многочисленные интриги, подготовил себе амнистию за все совершенные и несовершенные проступки. Его враги говорили, например, что он присвоил себе некоторые королевские драгоценности. На заседании Тайного совета 20 июля король приказал лорд-канцлеру, самому Фрэнсису Бэкону, скрепить печатью эту амнистию «немедленно, поскольку таково мое желание». Бэкон пал на колени и попросил короля обдумать свое решение еще раз. «Я приказал вам утвердить амнистию, – сказал Яков, выходя из зала заседаний Совета, – и вы это сделаете». Однако король, как всегда, испытывал сомнения и нерешительность. Королева и другие члены Совета выступали против решения, которое позволило бы Сомерсету оставить себе драгоценности и другие вещи, возможно украденные у короля, а это составило бы прискорбный прецедент. В конце концов Яков покинул Уайтхолл, не приняв определенного решения.

Это стало для Сомерсета началом конца. Ранней осенью 1615 года поползли слухи, что сэра Томаса Овербери в Тауэре отравили. Один из второстепенных сообщников, посыльный из аптеки, серьезно заболел и признался в участии в преступлении. Тайна заговора начала раскрываться мгновенно. Допросили лейтенанта Тауэра. Обнаружилось, что тюремщиком Овербери был назначен Ричард Вестон, затем выснилось, что он служил у миссис Тёрнер. Теперь след вел прямо к Фрэнсис Карр, графине Сомерсет, и ее мужу.

Король, не на шутку встревоженный поворотом событий, могущих задеть честь престола, поручил лорду – главному судье Эдварду Коку выписать ордер на арест Сомерсета. Сомерсет явился к Якову высказать протест против такого оскорбления его имени и семьи. «Нет, парень, – воскликнул король, – если Кок посылает за мной, я должен идти». Полагали, что он добавил, когда бывший фаворит удалился: «Черт тебя побери, мы больше никогда не увидимся, милый».

Кок провел тщательное расследование и в итоге доложил королю, что Фрэнсис Карр в прошлом использовала колдовство и для отстранения бывшего мужа, графа Эссекса, и для привлечения нового любовника. Кроме того, Кок выяснил, что она добыла три разных вида яда для отравления Овербери.