Тамерлан. Правитель и полководец - Гарольд Лэмб Страница 13

Тимур с войском выступил им навстречу. После традиционного поединка воинов с каждой из сторон передовые отряды его конницы ударили в правый фланг монголов. Тюркские воины были немедленно остановлены и отброшены назад. Многочисленные монгольские всадники преследовали их по пятам, а Тимур ввел в бой резервы.

Опасаясь быстрого разгрома, Тимур велел барабанщикам дать сигнал к наступлению и ринулся в бой с воинами-барласами. В сплошной грязи дезорганизованные конные тысячи утратили строй и, напуганные неопределенностью, разбились на отдельные группы.

В такой сырости луки были бесполезны. Лошади барахтались в потоках желтой воды, покрасневшей от крови. Теперь годилось только холодное оружие. Звон сабель и мечей, ржание лошадей, боевые кличи тюркских воинов: «Дар И гар!» – «Получай и умри!» – слились на равнине в оглушающий шум.

Тимур стремился пробиться к штандарту командующего фланговым войском монголов и сумел приблизиться настолько, чтобы нанести ему удар боевым топором. Удар пришелся в щит противника. Монгол приподнялся на стременах, чтобы разрубить Тимура мечом, в этот момент Джаку, находившийся позади своего господина, пронзил монгольского военачальника своей пикой. Штандарт монголов рухнул.

Тимур снова велел подать боем барабанов и цимбал сигнал к атаке. Монголы, удрученные потерей штандарта, начали пятиться. На этой равнине не было никакой возможности для организованного отступления, северяне дрогнули и через некоторое время обратились на своих более свежих конях в беспорядочное бегство.

Выехав на холм, Тимур оглядел поле боя. Эмир Хусейн не преуспел в сражении и был отброшен далеко назад, упорное сопротивление монголам оказывал только резерв. Войска с обеих сторон, расположенные в центре, сошлись в кровопролитной рубке.

Тимур подал сигнал своим войскам перестроить ряды, но они делали это слишком медленно. Раздосадованный проволочкой, он собрал в кулак все находившиеся рядом отряды конницы и ударил в правый фланг монголов, добивавших войска Хусейна. Он совершил также глубокий обходной маневр, получив возможность напасть на монголов с тыла. От неожиданности они стали поспешно отступать. Между тем Ильяс благоразумно держался в расположении своих резервов и был настроен отступать в любом случае.

Возникла выгодная боевая ситуация, и Тимур послал к Хусейну адъютанта с предложением перестроить ряды войск на правом фланге и немедленно атаковать.

– Я не трус, – закричал Хусейн, – чтобы мне приказывали в присутствии моих людей! – Он ударил курьера Тимура кулаком в лицо и не дал никакого ответа на предложение.

Время шло. Тимур, сдерживая гнев, послал к Хусейну двух командиров, родственников эмира, чтобы разъяснить ему, что Ильяс собирается отступать и необходимо немедленно начать атаку.

– Разве я бежал с поля боя? – грубо спросил Хусейн посланцев Тимура. – Почему он требует от меня наступления? Дайте мне время собрать своих людей.

– Государь, – сказали посланцы, – Тимур сейчас сражается с резервом монголов. Гляди!

Сыграли ли роль зависть или какие-то другие соображения, но Хусейн не стал атаковать. В конце концов Тимур перед наступлением темноты прекратил бой. Он расположился лагерем в поле и под влиянием мрачного настроения не пожелал ни навестить Хусейна, ни выслушать его посланцев. Тимур решил, что больше никогда не будет проводить с Хусейном совместные боевые операции.

На следующий день дождь пошел сильнее. Тимур, все еще обозленный, атаковал Ильяса самостоятельно. Однако его встретили отборные тысячи монголов и вынудили отступить. Войско Тимура должно было возвращаться в лагерь во время бури, бушевавшей над болотами, в которых лежали груды трупов как напоминание о поражении двух эмиров. Озябший и убитый горем, Тимур ехал в полном молчании. За ним на расстоянии следовали его воины-барласы. Тимура крепко побили, и он не простил Хусейну отказа от поддержки. Тот слал к нему курьеров с предложением различных планов отступления в Индию, но Тимур в своем дурном расположении духа отвергал их.

– Иди хоть в Индию, хоть к самому шайтану, – повторял он. – Что мне до этого?

Тимур отступил к Самарканду и убедился, что город готовится к осаде. Затем он отправился в свою долину набирать новое войско, пока монголы будут заняты осадой Самарканда.

В долине он узнал, что Алджай, внезапно умершая от неизвестной болезни, была похоронена в белом саване в саду его дома.

Кончина Алджай оборвала нить, связывавшую Тимура и Хусейна последние пять лет. Хусейн не раз грубо обращался с сестрой, и Тимур помнил это. Он всегда тяжело переживал семейные несчастья, а теперь на него обрушилась смерть жены. Захватив с собой сына Джехангира, Тимур отправился с соплеменниками на юг, за реку, туда, где провел последнее лето с Алджай.

«Все мы принадлежим Аллаху, – писал ему благочестивый Зайнеддин, – и к нему должны вернуться. Каждому из нас предопределено время и место смерти».

Тимур, однако, не был фаталистом. Религиозное рвение мулл и имамов не находило отклика в его душе. Внешне его спокойствие казалось умиротворенностью истинно верующего человека, убежденного в том, что его судьба предопределена, а спасение состоит в соблюдении законов, установленных пророком Мухаммедом. Внутренне же Тимура мучили вопросы, на которые он не находил ответов, а также страсти, унаследованные от предков.

Молился он в строго предписанное время, занимал свое место во время богослужения в мечети и внимательно слушал чтецов Корана. Часами он просиживал по ночам за шахматной доской, передвигая по клеткам миниатюрных слонов, коней и тур из слоновой кости с той же частотой, с какой бы делал это, если бы играл с напарником. Когда же он играл с партнером, то почти всегда выигрывал, не оставляя последнему никакого шанса. Тимур был действительно сильным шахматистом.

Увлекаясь шахматами, он соорудил необычную доску с числом клеток, нанесенных на ней, вдвое большим, чем на обычной. Число шахматных фигур было тоже удвоено. Он разрабатывал на такой доске новые комбинации. Между тем пятилетний Джехангир сидел рядом с ним на ковре, наблюдая черными глазками за ходами, которые делал глянцевитыми фигурками поглощенный игрой отец.

За этим занятием Тимура застали муллы – глаза и уши исламской веры, – прибывшие в спешке из Самарканда с вестью.

– Аллах снял хомут угнетения с шеи верующего! – воскликнули они. – Из Бухары в Самарканд прибыл почтенный и смелый богослов. Он призвал горожан выступить с оружием в руках против угнетателей мусульман и сражаться с ними до тех пор, пока наши предводители и эмиры не соберут достаточно сил для отпора неверным. Хотя ненавистный враг подошел к стенам города, жители Самарканда смогли защитить его даже в отсутствие двух своих эмиров. Врага отбросили от стен города.

Затем по воле Аллаха среди коней монголов распространился мор. Три четверти из них пали. Монголам не хватало лошадей даже для курьерской службы. Они ушли с нашей территории. Многие из них тащили свои колчаны и мешки с пожитками за спиной, а мечи на плечах. Без сомнения, мир еще никогда не видел пешей армии монголов.

Конец ознакомительного фрагмента