История любви в истории Франции. Том 8. Наполеон и Мария-Луиза - Ги Бретон Страница 13

Тот очень вдохновился этой идеей и немедля написал великой княгине Екатерине об ожидавшем ее огромном счастье. Увы! Вернувшись во Францию, Наполеон изменил свое решение.

Молодая русская принцесса, уже приготовившая свое приданое, узнала о перемене решения императора с легко понятным гневом. Будучи девушкой ловкой, она сделала все, чтобы царь разделил ее негодование. Ее находили во всех гостиных лежащей на канапе или на ковре и стенающей, словно каторжница. Время от времени она симулировала обмороки с умением профессиональной актрисы. Ее печаль была разыграна так умело, что Александр, оскорбленный в своих семейных чувствах, вскоре стал поносить Наполеона публично, называя его ослом и толстой свиньей. Эти эпитеты не были свидетельствами глубокой симпатии. Наконец он отдал сестру замуж за герцога Ольденбурга…

«Извечная причина ссор на земле, женщина, – пишет Александр Махан, – внесла раздор в отношения между двумя монархами. Начиная с этого момента свершилось все зло, которое могло свершиться. Немного позднее Наполеон попытается снова завоевать расположение русского царя, пообещав ему взять в жены его младшую сестру (Анну), но это только усугубит положение вещей, и отношения станут еще более натянутыми. Начиная с этого момента война между Францией и Россией стала неизбежной»25.

Женитьба Наполеона на Марии-Луизе, это и понятно, еще более обострила обстановку. К огромной радости Франца I Австрийского, который видел, как претворяется в жизнь его план.

В конце 1811 года император, раздосадованный столь быстрой свадьбой Екатерины, аннексировал герцогство Ольденбургское, лишив тем самым и без того маленьких владений мужа той, которую он задумал было взять в жены. Отсюда и все более возрастающее раздражение русской императорской семьи в отношении Франции.

Догадываясь о том, что чувства, которые он внушал Санкт-Петербургу, были не очень дружественными, Наполеон начал собирать четыреста тысяч войск на польско-русской границе.

25 апреля 1812 года он получил от царя ультиматум с требованием отвести войска от границы. Он на него ничего не ответил, но 5 мая вдруг отбыл с Марией-Луизой в Дрезден…

Там его приняли как сюзерена Европы император Австрийский, король Прусский, король Баварский, король Саксонский и множество принцев, примчавшихся заверить его в личной преданности.

Зрелище всех этих склонившихся перед ним корон наполнило Наполеона гордостью. Он посчитал себя непобедимым. И 29 мая, когда Франц I выехал в Прагу пожить вместе со своей вновь обретенной дорогой дочкой, он выехал в войска, чтобы повести их на Россию.

Очень скоро Наполеон обнаружил, что русские уклонялись от серьезных боев.

– Они меня боятся! – говорил он.

На самом же деле русские проводили дьявольски хитрый маневр. Царь, отступая, заставлял Наполеона втягиваться в огромные пространства России, где морозам суждено было вскоре остановить солдат Великой армии…

Уже многое было сказано о героических подвигах мужчин во время этой ужасной кампании. Но вот подвиги женщин мало кому известны. Однако же женщин в армии было большое множество. В полках они приносили пользу днем своими кулинарными способностями, а ночью – своим талантом любить. Поэтому-то мне и подумалось, что будет интересно опубликовать свидетельства одной из них, знаменитой Иды де Сент-Эльм, которая была любовницей Нея.

Этот необыкновенный документ приоткрывает доселе неизвестный аспект русской кампании:

«За армией следовало много женщин, и я имела честь найти себе подругу в лице одной молодой литовки, чье восхищение французами доходило до героизма. Она дала принцу Евгению один очень важный совет относительно действий Платова, в результате чего эта смелая девушка стала испытывать признательность и восхищение солдат.

Нидия – так ее звали – питала, однако, более личную и более тайную страсть. Увы! В этой ужасной кампании она познала боль потери того, кто внушал ей эту смелость. Однажды я спросила у нее, что же внушало ей такую смелость. И она ответила:

– Похвалы принца Евгения.

Она могла бы добавить к этому: “И любовь к генералу Монбрену”.

Не смогу рассказывать обо всем, что мы выстрадали, какие примеры смелости и упорства мы увидели во время этой ужасной кампании.

Мы путешествовали вчетвером – из четырех женщин только я была француженкой – сначала в коляске, потом в санях, затем пешком, верхом. Две мои несчастные спутницы погибли.

Мы с Нидией были более закаленными и поэтому выжили.

После одного из переходов в тридцать лье по почти что непроходимым болотам мы сделали привал в одном довольно живописном замке.

Войдя в Москву, занятую наконец нашими войсками, мы увидели, что этот огромный город походил на большую могилу; улицы были пустынны, дома покинуты; эта торжественность разрушения сжимала сердце.

Мы поселились на Петербургской улице рядом с дворцом Момонова, где вскоре разместился принц Евгений. Вид этого молодого героя, приветствия солдат, которые его обожали, снова внушили нам иллюзии победы. Мы уснули и видели сладкие сны… Увы! Вскоре нас разбудили крики грабежа и страха».

Отец графини де Сегюр, генерал-губернатор Ростопчин, приказал запалить Москву, и город загорелся в сотнях мест.

«Двери нашей квартиры, – продолжает Ида де Сент-Эльм, – вскоре высадила группа солдат 4-го корпуса, которые заставили нас поскорее покинуть дворец, который был уже охвачен пожаром. Как описать сцену ужаса, которая открылась нашим взорам?

Не имея ни проводников, ни охраны, мы побежали через этот огромный город, наполненный развалинами и трупами, влекомые потоками солдат, толпами несчастных, старавшихся избегнуть смерти, ордами заговорщиков, со всех сторон запаливших город.

У нас с Индией были пистолеты. Сильные и смелые от рождения, обретя по нужде отвагу, мы шагали через все эти опасности. На углу одной из улиц мы увидели трех негодяев, грабивших раненого солдата, не имевшего сил оказать сопротивление. Индия, подчиняясь единственно инстинкту, выхватила один из своих пистолетов и уложила на месте одного из мародеров. Его подлецы-сообщники в испуге бежали от двух женщин. Мы отвели раненого в какую-то церковь…»

Пока Наполеон терял в Москве столь драгоценное время в ожидании получить со дня на день предложение о мире от царя, наступила зима. За несколько дней все дороги были занесены снегом, температура опустилась до 20 ниже нуля. И тогда император понял, в какую его заманили ловушку. Он решил отступить в Польшу. Однако же, не желая публично признаваться в отступлении, он оставил Мортье в Кремле с десятью тысячами человек. 19 октября, после тридцатипятидневной оккупации, французская армия выступила из Москвы. Но русские, сумев уже перегруппировать свои силы, ждали Наполеона на Смоленской дороге, полные решимости добить его…

Послушаем снова Иду де Сент-Эльм:

«Многие уже прекрасно описали эту сказочную войну, эпизоды этого наполненного страшными и новыми для французов волнениями отступления, но твердая и живописующая кисть великих писателей не смогла воспроизвести в полной мере всех оттенков.