Василий Темный - Борис Тумасов Страница 13

Анастасия брови подняла:

– Что он такое сказывает, великий князь московский отрок!

– О том и речь, княгиня. Почему тверской князь должен кланяться Василию? Ты, княгинюшка, мысли мои прочитала. Я, Анастасия, рода тех Рюриковичей, какие ордынцам не покорились, в Орде смерть мученическую принимали. Вспомни великого князя Михаила Ярославича.

– Воистину, – княгиня с любовью смотрела на Бориса. – Я, княгиня суздальская, за великого князя тверского замуж шла, а не подручника московского. Князья суздальские тоже могли быть великими!

Уже возвратившись в свою опочивальню и ко сну изготовившись, князь Борис к разговору с Анастасией вернулся. И подумал: отчего же он в Вильно согласился на договор, зависимый от Витовта?

* * *

Почувствовав безнаказанность первого набега, князь Михаил Дмитриевич Холмский с согласия Бориса повел дружину по окраине московской земли во второй раз.

Шли загоном, разбросав крылья дружины, ровно невод. Разоряли деревеньки и села, свозили люд с московской земли на земли Тверского княжества. Князь Холмский наказывал воеводам: кто добром не пойдет, силой гоните…

И гнали. Первыми повезли крестьян на земли князя Холмского. Затем потянулись сани со смердами на поселения тверских воевод и бояр…

Отходила дружина неторопко. Конно отходила, тремя отрядами отроков младшей дружины, по полсотни каждый и большой, гридней около сотни. А впереди, опережая на конный круп князя Холмского с воеводами, везли хоругвь с Георгием Победоносцем и святые образа…

И снова Москва оставила без ответа разбойный набег тверичей. Не гремели барабаны и не гудели трубы, когда ввел князь Холмский дружину в Тверь.

* * *

От не столь отдаленных лет, а точнее, от времени Александра Невского попал божественный напиток чай на тверское торжище.

Чай пришелся по вкусу князю Борису, и дворецкий покупал его упакованный в малые цибики.

Князь пил его в малой горнице. Заваривали чай в кипящей воде, и ароматные пары разносились по всем хоромам. Борис вдыхал эти запахи, и ему чудились те неведомые земли Востока, где рос этот удивительный кустарник. Князь знал, что есть страны, где не бывает зимы, морозов, люди молятся иным богам, даже не мусульманским, как ордынцы, и не Яхве, как иудеи.

Князь Борис пил чай и диву давался могуществу Орды Чингисхана, доходившей до этих стран. Сколько ждать удельным князьям русским, чтоб собраться с силой и сбросить ордынское иго?

В раздумьях вспоминались слова Вассиана. Владыка взывал к единству с московским княжеством. Он, князь Борис, согласен, но чтобы Тверь была выше Москвы. Но согласятся ли князья московские?

Чтоб Тверь поднялась выше Москвы, сегодня лучшее время. Надо склонять к этому и рязанского князя, и можайского. Можайского еще князь Даниил обманом завлек к союзу с Москвой. Теперь нонешний князь можайский никак не вырвется из московских оков.

И рязанские князья на Москву недовольство таят. Еще первые Даниловичи у Рязани Коломну отхватили, да и иные земли. Эвона, Иван Федорович при встрече плакался.

В горницу дворецкий заглянул. Борис Александрович сказал:

– Завтра упреди боярина Череду, жду его…

Утрами в просторных сенях княжеских хором собирались тверские бояре. Выбирались из колымаг, какие сами, какие с помощью дворового. Появлялся князь Борис, бояре кланялись ему, и день начинался с просьб. А они у бояр разные, но больше таких, какие к деньгам сводились, хоромы новые ставить либо земли ждали.

Боярин Семен к Череду склонился:

– Дмитрий Никитич, великий князь ждет.

– Не ведаешь, к чему?

Дворецкий плечами пожал:

– Мне ль знать, какими заботами князь одолеваем.

Борис Александрович сидел в думной палате в высоком тронном кресле.

– А звал я тя, боярин Дмитрий Никитич, по делу важному. Чать вам, боярам, памятна та Дума, где мы речь вели, чем город крепить, камнями либо деревом?

Бояре закивали согласно.

– Так вот думал я, казна наша ноне не выдержит таких тягот, вот и поручаю я те, боярин Дмитрий Никитич, погляди своим глазом, какие стены и где обновить, сколь бревен из лесу в зиму срубить и приволочь. А те, боярин Семен, поручаю за боярами смотреть, чтоб они своих мужиков нарядили лес готовить.

Черед согласно кивнул:

– То ладно, княже, однако ведаю, как почну какого князя либо боярина наряжать лес готовить, аль в город доставлять, на дыбы встанет, всякое оправдание искать. Недругов многих предвижу.

– Недругов, боярин Дмитрий Никитич, и верно немало обретешь, но ты на меня ссылайся. А дело я на тебя возлагаю ответственное. Одно ведаю, либо Тверь Москву подомнет, либо Москва Тверь. По иному не бывать.

Пожар вспыхнул в полночь. Загорелась соломенная крыша на избе, что стояла на посаде. Ветер подхватил пламя, понес искры по городу. Факелом запылало все. Огонь весело прыгал от избы к избе, от дома к дому.

Бил тревожно набат, гудел и ревел огонь. Рушились строения, горело все. Пламя ничего не щадило. Полыхали боярские хоромы, что не в Кремнике.

Метался в дыму и пожаре выпущенный на волю скот.

Сбежался люд со всего города с бадейками и баграми. А в Кремнике гридни из младшей дружины готовились встретить огонь, который уже подступил к княжьим хоромам.

Сам князь Борис уже был на пожаре. Слышался его голос:

– Мужики, бабы, раскатывай бревна, заливай огонь!

А от Волги до пожарища уже вытянулась людская цепочка, из рук в руки метались бадейки с водой.

Рассыпались искры, уносились по ветру.

Великий князь в одной рубахе, лик от огня бронзовый, борода и копна волос на голове подпалены, топором машет, крушит строения…

С огнем справились к полудню, когда выгорела половина Твери.

Плакали, стонали бабы. Мужики уговаривали:

– Не вой, бабы, отстроимся. Аль впервой?

У высокого княжеского крыльца, притащив полную бадью воды, Гавря ковшом поливал князю оголенную спину. А тот отфыркивался, приговаривал:

– Лей, Гавря, воды не жалей, ее эвон целая река. Не всю на пожарище вычерпали.

Докрасна растерся льняным полотенцем, заметил, сокрушаясь:

– Сколь бед огонь натворил. Боярину что, ему мастеровые и холопы новые хоромы возведут. А люду мастеровому помочь надобно из казны. – Усмехнулся. – Хоть, Гавря, боле всего бояре будут плакаться.

* * *

Бурной была Дума. Великий князь хмурился, с высоты трона смотрел, как бояре перебранку затеяли, готовы были в бороды друг другу вцепиться.

А все началось после пожара. Боярин Дмитрий Никитич Череда заявил на Думе, что, по его прикидам, заготовку и вывоз бревен требуется разложить на всех тверских бояр. А еще бояре должны из леса бревна приволочь и мастеровых нанять Кремник чинить.