С Лубянки на фронт - Анатолий Терещенко Страница 13

Так, еще весной сорок первого начальник Генштаба генерал армии Г.К. Жуков приказал передвинуть к границе, совершенно необорудованной в инженерном отношении, причем максимально близко: истребительную авиацию на 20–25 км от границы, бомбардировочную — на 50–60 км, а многие аэродромы на стратегических направлениях разместил вообще в восьми километрах от границы.

Опасность этих перемещений на необустроенной границе хорошо понимал вчерашний выпускник военно-инженерной академии. Он оказался прав — первый внезапный налет гитлеровцев буквально смял наши гарнизоны с недостаточным вооружением и скудными запасами боеприпасов.

Генерал-полковник Л.М. Сандалов со временем подтвердит эти ошибки Генштаба:

«Штурмовой полк перебазировался на полевой аэродром в восьми километрах от границы 20 июня 1941 года по приказанию начальника Генштаба генерала армии Г.К. Жукова».

Выходит, Михеев был прав. Не отсюда ли начались все наши беды и, конечно, ошибки лета сорок первого, которые пришлось исправлять в 1942, 1943 и 1944 годах. О страшных потерях Красной армии того времени уже говорилось, но еще поговорим ниже…

* * *

Давно покинув столицу малой родины — Архангельск и служа уже в советской столице — Москве, Михеев нередко вспоминал «…дела минувших дней». Соскучился он по лесам и водам, по северным певучим ёканьям и оканьям, от которых, как ни странно, надо было избавляться и говорить так, как говорило в Москве его окружение.

Но он продолжал любить лес, поля, озера, реки и ручейки и всю живность, их населяющую. Любил и восторгался ими во все времена года, каждое из которых имеет свое неповторимое очарование. Он давно понял — у природы нет плохой погоды. Наверное, те таинство и загадочность, которые происходят в чаще леса и глубине воды, прячущаяся от нас живность озадачивают и немного пугают любого человека, тем более в детстве.

Теперь он стал большим начальником в центре России, где говорили несколько по-иному, больше акали, поэтому он стал следить за своей речью, понемногу исправляя вологодско-архангельский говорок.

Став горожанином большого мегаполиса, Михеев понимал, что живет среди огромной толпы. Толпы себе подобных существ. Живет в ускоренном ритме, в состоянии периодических стрессовых ситуаций и решения постоянно наваливающихся жизненно-служебных проблем. Не раз ему внутренний голос подсказывал: «Прервись, отдохни, отвлекись от городской суеты, покинь свой скворечник, и тем самым ты продлишь свою жизнь! А разве членам семьи не будет приятно активно отдохнуть?»

Потом он вывел закономерность — чем выше служебная ответственность, чем выше карьерная ступень человека, тем большую потребность в таком роде отдыха он испытывает. Природа лечит хомо-сапиенс — человека разумного — чистым воздухом, зеленым шумом, водными процедурами.

Бабушку Алену он давно схоронил. А мать жила все там же, на станции Пермилово. Сидя в кабинете, к нему в голову пришла мысль — а почему бы не направить на лето к матери сына Сашу — дитя кирпичной клетки.

Своей жене Александре Александровне он давно предлагал такую одиссею для сына, но она почему-то была не готова оторвать его от себя. Переубедить Анатолий ее не мог или не было времени в сплошной служебной круговерти, когда наследника нередко приходилось видеть только спящим… Но когда выдавалась свободная минутка, попадавшая на выходные или праздничные дни, он с семьей с удовольствием выезжал на природу. Такие свободные мгновения он посвящал подмосковным лесам и паркам, прудам и Москве-реке. Лес и воду он любил сызмальства. Трепетное чувство к этим двум животворным жизненным стихиям он пронесет через всю свою, к сожалению, короткую жизнь…

Просматривая утренние газеты, Михеев обратил внимание на ряд статей о шестичасовой бомбежке немецкими самолетами Лондона. Программа бомбардировки люфтваффе английской столицы под названием «блиц» была ответом на налет англичан на Берлин.

«Неужели действительно Германия ввяжется в войну с Британией и Гитлер попытается захватить Туманный Альбион? — рассуждал начальник военной контрразведки. — Нет, у него другие планы — поход на Восток. Он, этот зверь, уже пригнулся, напряг мышцы в боевой стойке и не откажется от броска на такую жертву, как многообещающая, богатая ресурсами, плодородными землями и лесными просторами Россия…»

Запасов одной пресной воды вон сколько! Он где-то прочитал, что озеро Байкал в Сибири является самым крупным в мире. Все крупнейшие реки мира — Волга, Дон, Днепр, Енисей, Урал, Обь, Ганг, Ориноко, Амазонка, Темза, Сена и Одер — должны течь почти год, чтобы заполнить бассейн, равный по объему озеру Байкал.

Он посмотрел в окно — по небу проплывали лохматые снежные облака вперемешку с грязными, подчерненными закраинами тучами. За стеклами виднелась Москва, и он не представлял, что сможет ее бомбить какой-либо супостат. Потом его взгляд плавно перекочевал на хромированную модель трехпролетного моста, подаренного ему сослуживцами по академии, когда они провожали его на работу в органы госбезопасности.

Раздумьям пришел конец, когда гулко зазвонил прямой телефон наркома обороны.

— Слушаю вас, Семен Константинович, — ответил Михеев.

— Приезжайте, есть вопрос. Буду ждать в шестнадцать ноль-ноль, — ответила трубка.

— Есть, товарищ нарком!..

Проезжая по Москве мимо кинотеатра «Метрополь», водитель Капитоныч, кивнул в сторону висевшего на огромном рекламном щите портрета легендарного летчика и промолвил: «Какой большой — Чкалов!»

В это время в столице шла премьера фильма «Валерий Чкалов». Михеев, как и вся страна, боготворил этого аса — покорителя неба, погибшего совсем недавно — 15 декабря 1938 года. Он в легендарном летчике-испытателе видел олицетворение русского духа, смелость, решительность и силу воли, замешенные с огромным потенциалом физической силы. Знал он еще одно — Чкалов являлся фаворитом Сталина, во многих делах испытывая благосклонность правителя СССР. Кстати, ходили слухи, что после снятия Ежова Сталин хотел на должность наркома НКВД поставить Валерия Чкалова, но тот долго оттягивал свой ответ, пока не погиб при испытании самолета И-180 конструкции Н.Н. Поликарпова. Несмотря на то что Валерий Павлович был родом из Нижегородской губернии, Анатолий Николаевич видел в нем по поведению и силе настоящего помора…

* * *

Михеев зашел в кабинет наркома. Тимошенко сидел за массивным столом с кипой бумаг: телеграмм, справок, докладных, проектов приказов и вороха прочего важного материала для страны и порчи собственных глаз. Передвинув стопку документов в сторону, он поднялся, поздоровался за руку и предложил сесть за приставным столиком.

Нарком обороны заговорил о решении Сталина вывести органы военной контрразведки из подчинения НКВД СССР и переподчинить их НКО СССР. Слухи об этом давно ходили по Лубянке, и Михеев о них знал. Но слухи слухами. Вообще он считал слухи элементом, приводящим душу в замешательство, которое лишает ее способности к здравому размышлению. К различным слухам, сплетням, неподтвержденной информации он относился с предубеждением.