Георгий Юматов - Наталья Тендора Страница 13

Он долго не мог ее простить. Она ходила за ним по пятам, звала назад, каялась… Супруги не жили вместе несколько лет, но при этом не спешили и разводиться. «Наверное, это любовь», – говорило на то их окружение. То был рок, судьба – что бы ни происходило у Жоры, с кем бы ни крутила романы Муза, их вновь и вновь неодолимо тянуло друг к другу…

«Как раз в это время начали строить актерский кооперативный дом, недалеко от метро «Аэропорт», – рассказывала в одном из интервью Елена Крепкогорская, родная племянница Музы. – В этом доме купили квартиры многие их друзья – Алла Ларионова с Николаем Рыбниковым, Ляля Шагалова… Мой отец прислал им денег на третью комнату, чтобы они взяли с собой Лидию Ивановну, Музину мать. Я помню, что Муза рассказывала мне, как они ездили с Жоржем на лошадях смотреть дом».

Добротный семиэтажный дом на улице Черняховского, у метро «Аэропорт». Домовую книгу украшали известные кинофамилии – Леонид Гайдай, Николай Гриценко, Георгий Юматов… Построен дом был ради актрисы Людмилы Васильевны Марченко, которая проживала здесь с 1963 года, с самого момента заселения. И выписана… в январе 1997-го по причине смерти. Говорят, мэтр советского кино – режиссер Иван Александрович Пырьев строил этот дом для нее… Не могу удержаться, чтобы не сказать здесь несколько слов об этой, на сегодняшний день – забытой актрисе: Пырьев увидел 19-летнюю Люду Марченко в фильме «Отчий дом». Она же сыграла у него Настеньку в «Белых ночах». В киноварианте модной в начале 60-х повести Василия Аксенова «Звездный билет» у главной героини была модная тогда прическа под Брижит Бардо и невыносимо осиная талия. Многие тогда окрестили Марченко девочкой-скрипкой, несостоявшейся Наташей Ростовой. Она бы ее непременно сыграла, если бы Пырьеву дали тогда постановку «Войны и мира», но жизнь распорядилась иначе…

Что касаемо Музы… Теперь, в этой огромной трехкомнатной квартире ее творческая душа могла развернуться, как говорится, на полную катушку. Вместе с Аллой Ларионовой они носились по Москве в поисках приличной мебели и хрусталя. Муза, как Плюшкин, скупала все целыми комиссионками и тащила в свое новое жилье. Первой заказала огромную кожаную кровать, на которую бегала потом смотреть вся актерская братия.

А Жора, как всегда, жил своей интересной, насыщенной жизнью. Вокруг него было много друзей. Он легко сходился с людьми. Иногда совместная работа на съемочной площадке становились началом крепкой дружбы. С Владимиром Высоцким Юматов сблизился после фильма «Опасные гастроли», с Василием Лановым – после «Офицеров». Когда Марина Влади бывала в Москве, они с Высоцким обязательно приходили в гости к Музе и Жоре. И тогда это были анекдоты и песни до утра…

Надо сказать, что в этой семье было правило: Новый год встречать в Доме кино, среди коллег, а дни рождения дома, в кругу друзей. Гости любили бывать в их доме, особенно весело было в праздники. Муза, как настоящая светская дама, обожала устраивать вечеринки. Кроме фронтовых друзей Георгия Александровича, которые обычно справляли здесь ключевые праздники, на огонек заглядывали: однокурсницы Клара Лучко и Маргарита Жарова, режиссер Леонид Гайдай и Нина Гребешкова, писатель и сценарист Борис Васильев с супругой, брат Валерий с женой… Но самыми частыми гостями этого дома были Алла Ларионова и Николай Рыбников.

И все же, несмотря на внешнее благополучие, семейного тепла становилось меньше, чем застолий.

Сестра Татьяна жила напротив Аэровокзала, в пятнадцати минутах ходьбы от дома кинематографистов, поэтому часто общалась с братом и его женой. Частенько Муза звонила ей из командировок: «Таня, мы возвращаемся. Холодильник у нас пуст. Возьми каких-нибудь продуктов и приходи». Муж сестры Александр Ильич, как сталинский лауреат, получил трехкомнатную квартиру. Семья Юматовых нередко ходила к ним мыться, так как в их коммуналке не было ванной.

«Жора с Музой прожили вместе почти пятьдесят лет, – вспоминает Татьяна Конюхова, – то была удивительная пара. Жорик чуть-чуть не дожил до этой даты. Они так готовились к пятидесятилетию совместной жизни…

Так случилось, что, в конце концов, и Музочка заболела той же болезнью, что и Жорик. Вот и выходило, что когда он завязывал, зашивался и брал себя в руки, она частенько провоцировала его на новый запой. И они, таким образом, шли к своей гибели…»

Возможно, и в этом одна из причин того, что со временем их совместное проживание стало почти номинальным – каждый обитал в своей комнате, так сказать, на личной территории. И хотя супруги не ссорились, вместе ели, гуляли, встречались с друзьями, ездили на съемки и вели совместное хозяйство, почти не разговаривали друг с другом. Между ними как бы пролегла непреодолимая пропасть. И никто не в силах уже был ее сократить…

Виктор Мережко: «Была некая ревность и некоторое отмежевание, хотя должен сказать, что Муза, когда Жоры не стало, мы с ней разговаривали и я ее как-то спросил: «Муза, ты ведь понимаешь, что Жора был на голову выше тебя, как кинозвезда, как актер вообще…» Она ответила: «Ты понимаешь, вначале я в это не верила, ведь он – самоучка. Но он был настолько силен эмоционально, настолько от него шла некая уверенность и энергия… Когда он стал сниматься в конце 50-х – начале 60-х годов, я поняла, что я стала женой Юматова…»

Господь бог им не дал детей. По какой причине я не хочу говорить… Кино – это съемки, озвучание, монтаж и снова съемки… Юматов был суперпопулярен, Крепкогорская была популярна. Все время знаете как – в будущем году рожу, в будущем… В итоге время летит… И уже поздно рожать детей…»

«Эта пара, честно говоря, вызывала удивление, – вспоминает друг семьи Юматовых Николай Ларин. – Я не знаю, как Жора мог с ней жить? По молодости Музка была, конечно, хорошенькой, но настолько набалованной мамой… Сколько бы я не бывал на днях рождения, всегда приходила готовить Галя, Музина подруга. Она очень нежно относилась к Жорику. Он был нормальным в общении и в быту, покладистым человеком.

Последние годы Муза стала очень капризной – все не так, все не этак… А сама толком ни сготовить, ни прибраться, ни в магазин сходить не могла. Единственно, что покупала, – тряпки. Их у нее было море, большинство из них давно вышли из моды. И все равно она очень гордилась таким количеством нарядов, пока я ей на это не возразил: «Музик, твои наряды давно уже пора передать бедным людям». – «Ты что, с ума сошел!»

Ей было нужно все. Такой завал был, просто ужас – она любила одеться. И, в общем-то, делала это неплохо. Но в одежде не хватало вкуса, какой-то изюминки. Если вспоминать звезд старшего поколения, лучше Любови Орловой и Тамары Макаровой никто не одевался. Из среднего поколения фаворитом была Элина Быстрицкая, благодаря, конечно, стараниям своего мужа, торгового посланника. У нее были такие возможности – муж Коля обладал хорошим вкусом и привозил ей отменные шмотки, одевая ее как голливудскую звезду. Примадоннами хорошего вкуса также были Ирочка Скобцева и Аллочка Ларионова.

Жила семья в основном на Жорины деньги. Муза была хозяйкой так себе, сколько раз занимала деньги у меня. Мне не сложно – приеду, привезу ей. Ее брат Валера им очень помогал. Муза мне сама не раз признавалась: «Валера и одевает нас, и помогает материально».