Роден - Бернар Шампиньоль Страница 13

Импрессионисты вдохновляли и поддерживали друг друга. Они были уверены в том, что владеют истиной, о которую в конце концов разобьются официальный вкус и авторитет академиков. После них живопись станет другой, и именно это для них было наиболее важно.

А на поприще скульптуры сражается только один человек, взяв на себя роль мятежника и предтечи.

Сегодня можно сказать, что были скульптуры Домье, а затем Дега. Но в то время скульптурные работы художников обычно рассматривались публикой и даже любителями как своего рода забава.

Благодаря изобретению фотогравюры можно было даже в самом дальнем провинциальном уголке любоваться работами, отбираемыми членами жюри Салона. Можно восхищаться талантом, с каким эти месье, удостоенные Большой Римской премии и выступающие вне конкурса, умеют изображать мужчин, женщин и детей и ловко передают, как струится кровь по венам до самых кончиков пальцев ног. Пухленькие обнаженные фигуры, театральные жесты царили в общественных местах и частных интерьерах.

Среди этой серости и претенциозности свет, который Роден заставил появиться на горизонте скульптуры, был подобен свету восходящего солнца.

Что стало со скульптурой после смерти в 1875 году Карпо, умевшего передать живой трепет человеческой фигуры? Неогреческая схоластика Шапю, Жерома, Барре, манерная грация Поля Дюбуа и его последователей, называемая флорентийской, — всё это было владение приемами ремесла, которое никоим образом не волнует воображение.

За пределами Франции ситуация была не лучше. В Брюсселе Роден познакомился с Константеном Менье. Заслугой его было стремление отразить социальные проблемы и порвать с академическими методами. В современных сюжетах он кропотливо насаждал реализм. Но шахтеры и грузчики бельгийского скульптора оставались всего лишь шахтерами и грузчиками и не шли ни в какое сравнение с грандиозными фигурами Родена, выходившими за пределы натурализма и становившимися воплощениями Человека.

В то время во всех странах уровень искусства скульптуры опустился настолько низко, что трудно назвать имя ваятеля, достойное упоминания.

В молодости Роден недолгое время обучался у Карпо, когда тот по возвращении из Италии преподавал в Малой школе. Его скульптурная композиция «Танец» украшает фасад парижской Оперы. Но разве можно сравнивать легкость и шарм его работ со страстностью произведений того, кто умел вдыхать жизнь в свои создания, вылепленные из глины. Наиболее поразительно то, что Родену, в отличие от художников-новаторов, удалось добиться признания его таланта наиболее «продвинутыми» академиками, а также представителями официальных кругов. Так что, несмотря на нескончаемые интриги врагов, его самостоятельность в искусстве стала неоспоримой. В час его апофеоза большинство импрессионистов жили или умирали в атмосфере безразличия публики и государства.

Заказ на «Врата ада» привел скульптора в необычайное возбуждение. Он работал без устали, не позволяя себе ни минуты передышки. Его альбомы, ученические тетради, отдельные листы бумаги заполнялись рисунками сцен ада. Он набрасывал эскизы карандашом в один прием или торопливо писал акварельными красками. Странные фигуры устремлялись вперед, извивались, корчились или сжимали друг друга в объятиях под неистовым напором его воображения. Казалось, он был в бреду. Во время обеда он неожиданно вскакивал, хватал альбом, пытаясь удержать и зафиксировать свои видения.

Но Роден не бредил. Его вдохновляли воспоминания о сценах ада в «Божественной комедии» Данте. Человечество с его вечными страданиями и надеждами, страстями, инстинктами, стонами любви и криками страха — вот что приводило в движение кончик его карандаша.

Эту монументальную двустворчатую дверь, высота которой должна была достигать шести метров, было невозможно разместить в мастерской на улице Фурно. Роден был уже готов населить ее многочисленными персонажами, символизирующими человеческие страсти. Государство предоставило ему две мастерские на складе мрамора в конце Университетской улицы, рядом с Марсовым полем. 12 мастерских окружали огромный двор, заполненный глыбами необработанного или обтесанного мрамора. Они были предназначены для скульпторов, выполнявших заказы исключительных размеров. Даже когда у Родена появятся другие, более просторные мастерские, когда он станет владельцем мастерских в Медоне или отеле Бирон, он по-прежнему сохранит за собой мастерские на складе мрамора. На его письмах будет указан адрес: Университетская улица, дом 183. Именно здесь он будет чаще всего принимать своих почитателей.

Его первые наброски карандашом общего вида «Врат ада» были явно навеяны отдельными фрагментами дверей, созданных Лоренцо Гиберти для баптистерия во Флоренции. Но это была всего лишь мимолетная идея. Затем Роден отошел от нее и стал создавать свою композицию, в ином ритме, взволнованную, полную движения. Фигуры грешников, которые он лепил, словно одержимый, вскоре переполнили поверхность двери и стали выходить за ее пределы. Количество фигур возрастало, причем он их переделывал или уничтожал без устали. Они были слишком разными и по рельефу, и по пропорциям. Постепенно возник целый мир, хаотичный, чувственный и ужасающий. Многочисленные этюды, отдельные фрагменты нагромождались в беспорядке у основания гипсового макета двери.

В течение семи лет работы над проектом Роден получил 27 500 франков из 30 тысяч, ассигнованных на оплату заказа. Кроме того, государство купило у него великолепные бронзовые статуи «Адам» и «Ева», которые он собирался поместить по обеим сторонам от «Врат ада».

Очень бережливый в повседневной жизни, Роден никогда не останавливался перед тратами, когда они касались творчества. Расходы умножались без счета: многочисленные сеансы позирования (он ничего не мог делать без натурщиков), бесчисленные гипсовые слепки макетов, которые он часто видоизменял или уничтожал, отливка в бронзе, чеканка…

Роден воспользовался этим неожиданным удачным поворотом судьбы, а также увеличением числа заказов, чтобы снять новые мастерские на окраинах Парижа. На бульваре Вожирар, в доме 117, он арендовал просторное помещение с высокими потолками и окнами, выходящими в сад. А однажды он обнаружил на Итальянском бульваре, дом 68 — особняк XVIII века с крыльцом, колоннадами и павильонами, неприметный с улицы из-за окружающего его заброшенного сада. В этом особняке когда-то проживал Корвизар и, как говорят, Мюссе. Дом был обветшалым и частично разрушенным, но первый этаж мог служить мастерской или помещением для хранения работ, а отдельные комнаты были пригодны для жилья. На самом деле Роден приходил сюда лишь для тайных свиданий. Однако это строение было предназначено к сносу, который вскоре и произошел. Скульптор был возмущен разрушением прекрасного образца архитектуры XVIII века. Он стал собирать на участке уцелевшие куски декоративных элементов с фасада дома.

Роден любил порой тайно отлучаться, о чем Роза и не догадывалась. В связи с этим интересен рассказ Жюдит Кладель: она была крайне удивлена, когда при посещении замка Немур узнала от его хранителя, что накануне экскурсия по замку была заказана «одним художником из Парижа, месье Роденом». Когда она стала расспрашивать о деталях, то служитель ответил ей лишь «усмешкой и молчанием, не комментируя маленькие причуды скульптора».