История космического соперничества СССР и США - Джин Айсман Страница 13

Специалист по ракетным системам управления, наведения и связи Борис Черток, работавший в НИИ-1 (Научно-исследовательском институте № 1) Народного комиссариата авиационной промышленности, подготовил самый лучший, основанный на личном опыте отчет о том, как Советы разыскивали следы германской ракетной программы. В своих мемуарах, названных «Ракеты и люди», Черток показывает медленную и зачастую хаотическую реакцию Советов на охоту за трофеями, связанными с ФАУ-2. Оккупация Германии вызвала огромную неразбериху с советской стороны, поскольку множество советских представителей от отраслей промышленности наряду с военными ведомствами участвовали в поисках полезных трофеев, чтобы увезти их домой. Черток был связан с советской авиационной промышленностью как инженер, и вначале его руководство больше интересовалось передовыми технологиями нацистской Германии в области авиационных ракетных двигателей, которые предлагали очевидное направление для модернизации. Напротив, ракетостроение в нацистской Германии, даже сногсшибательное и уникальное, выглядело для некоторых военных инстанций скорее делом будущего, чем-то пока непрактическим. И что не менее важно, существовала проблема: кому брать на себя управление секретными трофеями ФАУ-2. В отсутствие действующей ракетной программы быстро становилось очевидным, что необходима новая государственная организация, которая будет курировать развитие передовой ракетной технологии, добытой в Германии.

Впервые о ФАУ-2 Черток узнал в 1944 году, когда Советы вошли в Польшу и раздобыли остатки новой ракеты с покинутой германской ракетной испытательной базы. Сотрудничество с британской военной разведкой быстро вскрыло возможности секретного оружия. Исследовательский институт НИИ-1, в котором работал Черток, собирал сведения в Польше. В 1945 году Черток и другие доказывали, что для достижения первого успеха в этой технологии будущего должны осуществляться систематизированные поиски ракет ФАУ-2. Однако те, к кому он обращался в авиационной промышленности, не разделяли чувства Чертока; для них основной задачей было собирать передовые немецкие станки и ракетные двигатели. Но Черток, как инженер, испытывал профессиональный интерес прежде всего к немецким достижениям в технологиях наведения, в разработке реактивных двигателей и радиоуправления. Он восхищался тем, что немцы сумели создать мощный ракетный двигатель на жидком топливе, который мог превысить скорость звука и действовать как снаряд для бомбардировки целей союзников. Когда война подходила к концу, Черток осознал, насколько важным для Советского Союза будет, по его словам, «первыми найти и захватить интеллектуальные военные трофеи в области ракетных технологий».

Черток прилетел в разрушенную войной Германию в конце апреля 1945 года как участник группы, возглавляемой генералом Николаем Петровым — одной из нескольких групп, которые искали технологические трофеи нацистской Германии. После окончания войны, 1 июня 1945 года, Черток впервые посетил Пеенемюнде. В своих мемуарах он писал, что его тянули на испытательную площадку «техническое любопытство» и «чувство долга перед своей страной». Пролетая над этой территорией, он был поражен необыкновенной красотой балтийского побережья и тем, что со стороны Пеенемюнде выглядело как курорт. При более внимательном осмотре он обнаружил заброшенную немецкую ракетную базу, разрушенные здания, покинутые лаборатории, испытательные стенды и заводские комплексы. Немцы аккуратно демонтировали полигон до того, как его захватят советские войска, вплоть до уничтожения станков и оборудования. Но бункеры остались нетронутыми, как и дороги, как и тщательно разработанная сеть силовых и сигнальных кабелей — все это выглядело теперь как скелет Пеенемюнде. До своей эвакуации немцы проделали внушительную работу, чтобы эти сокровища Пеенемюнде не достались советским победителям.

Позже, 14 июня, Черток прибыл со своей группой в Нордхаузен. На этот раз Черток внимательно осматривал центр производства ФАУ-2 на полигоне в Миттельверке. Он отметил, что город сразу после войны был разрушен бомбардировками союзников. Он посетил Кэмп Дора, в котором жили и работали на конвейерных линиях Миттельверке тысячи пленных. В тот момент, как отметил Черток, печально известный лагерь смерти был очищен, мертвых похоронили, а оставшихся в живых кормили, и им был предоставлен приют. Один бывший заключенный лагеря вызвал у Чертока восторг, предложив ему гироскоп с ракеты ФАУ-2, который он спрятал и хранил много месяцев. Как только Черток добрался до подземного завода Миттельверк, он увидел, что американцы успешно вывезли самые ценные частично собранные ФАУ-2 и огромное количество компонентов ракеты. Местный немецкий инженер, который до этого работал на заводе, сообщил Чертоку, что сборочные линии действовали до последних дней войны и производили 35 снарядов в день. Он сказал, что американцы вывезли основную часть ракет, но все еще полагал, что русские смогут раскопать кое-что среди оставшихся обломков и мусора и восстановить около 20 ракет. Это был утешительный приз, доставшийся Советам.

Со временем Черток вместе со своей командой поселился в Вилла Франк, бывшем особняке богатого семейства, неподалеку от Бляйхроде, где временно жил фон Браун в последние дни войны. Черток был поражен богатством этого дома: большие комнаты, мраморная лестница, картины в золоченых рамах, роскошная обстановка. Черток со своей маленькой группой усердно работал над реконструкцией системы управления полетом ФАУ-2. Чтобы добиться этого, они организовали Институт РАБЕ (аббревиатура от немецкого «Ракетостроение и разработки в Бляйхроде»). Целью этой организации была координация исследований и мобилизация немецких техников для обеспечения необходимыми сведениями. Черток даже предпринял безуспешную попытку привлечь фон Брауна на советскую сторону. Однако успешной оказалась организация исследовательского центра в Лехенстене, где сохранился неповрежденным испытательный стенд для двигателей ФАУ-2. Здесь русские разработали программу исследований технологий реактивного движения. Коллектив в Лехенстене, который будет работать в Германии до января 1947 года, возглавлял Валентин Глушко, ставший ведущей фигурой советской космической программы.

Организация русскими своей ракетной программы была сложным делом, особенно сразу после Второй мировой войны. В августе 1945 года Институт РАБЕ, в котором работал Черток, был подчинен Главному артиллерийскому управлению. Позднее генерал Лев Гайдуков, который курировал развитие советских «катюш», организовал межведомственную комиссию, занимающуюся технологиями ФАУ-2. В этом процессе не было ни споров, ни недопонимания. Главной целью русских было найти способы восстановления производства ФАУ-2 и набрать бывших немецких техников для помощи в изучении этого передового вооружения. Советская кампания по максимальному использованию того, что осталось от передового немецкого вооружения, особенно ФАУ-2, не всегда была хорошо упорядоченной. Множество организаций брали на себя функции по координации сбора данных, исследований и испытаний. Некоторое итоговое объединение сделал в мае 1946 года Сталин, утвердив для надзора за согласованной программой исследований в области ракетостроения «Специальный комитет № 2». Это учреждение должно было организовать производство советских ракет-носителей в послевоенные годы, используя ФАУ-2 в качестве базовой технологии. В итоге Сталин утвердил ракетную программу, распределенную среди различных промышленных отраслей, во главе которой стоял специальный правительственный комитет для надзора за исследованиями и разработками. Среди этих организационных изменений вскоре выявился лидер советских ракетно-космических программ — министр вооружений Дмитрий Устинов.