Ришелье - Франсуа Блюш Страница 13
Ришелье - Франсуа Блюш читать онлайн бесплатно
Что можно сказать в целом о епископском служении будущего кардинала-министра? Он проявил себя достойным учеником, скрупулезно следовавшим правилам Тридентского собора, ловким и умелым руководителем, педагогом (его предписания просты, наставления тоже). Невозможно назвать его «блистательным епископом» в эпоху Солминьяка, Виаларта де Эрса, Павильона, Голя; но мы можем считать его «прекрасным епископом», раз его великодушно называют так Ролан Муснье, Жозеф Бержен и Франсуаза Гильдехаймер [49].
Жозеф Бержен оправдывает это качество, умело направляя наш взор на одну из рекомендаций епископального синода: «Священники многих приходов должны еженедельно встречаться в городах диоцеза, дабы обоюдно информировать друг друга о моральных и пасторских проблемах своего прихода». Это был не один из декретов Тридентского собора, а прекрасная идея Карло Борромео, осуществленная на практике в Миланском диоцезе. Во Франции эта директива, похоже, стала «первой в реформе французской церкви».
Исключительные способности Ришелье проявлялись во всем. С одной стороны, он готовился выступать перед Генеральными штатами, блистать в доме королевы-матери, стать министром, а с другой — с легкостью опережал лучшие мысли внимательных и ревностных священников, гораздо более набожных, чем он.
МУДРОСТЬ КОРОЛЕВЫ-МАТЕРИСчастлив король, которого Господь одарил матерью, полной любви к его персоне, государственным усердием и опытом, дабы руководствоваться им в своих делах!
Ришелье (1615)Вы самый неблагодарный из людей! Я способствовала Вашему возвышению. Вы были вхожи в мой дом. Я просила короля сделать Вас кардиналом… Сегодня Вы забыли о долге верности.
Мария Медичи (1630)Столько людей сыграло значительную роль в возвышении Ришелье — людей столь различных, как Кончини или будущий кардинал де Берюль, — что мы чуть не забыли о самом главном человеке: королеве-матери. «Самый неблагодарный из людей» помнил об этом всегда — до самого 1642 года, когда они оба умерли.
Мария Медичи три с половиной века изнемогала в чистилище суровых историков. Франция, не колеблясь простившая кардиналу-министру его черную неблагодарность, в отношении Марии Медичи отличалась необъяснимой злопамятностью. Так и слышишь: «Эти Медичи — захудалый род» (Ж. де ля Варенд); королева-мать была «грубой, сварливой и не слишком умной» (Баттифоль). Герцогиня де Верней называла ее «грубой банкиршей» (Таллеман де Рео). Но это только злословие, а не аргументы, и уж тем более не доказательства.
Постоянно слышишь: «Род Медичи не был старинным; французская знать считала, что, связывая себя браком с Медичи, короли Франции совершают мезальянс» (Морис Аллем). Было позабыто их блистательное возвышение, их родственные связи и союзы. Вдова Генриха IV вела свой род от Лоренцо Великолепного великих герцогов Тосканских; и первых (по женской линии) от королей Польши (Ягайло), Венгрии и Чехии (Ягеллоны, а затем Габсбурги), германских императоров Габсбургов (Максимилиан I, Фердинанд I), королей Арагона (Фердинанд Католик) и Кастилии (Филипп Красивый, Хуана Безумная). Она была в родстве с герцогами Бургундскими, Капетингами и Валуа (Людовиком Святым, Филиппом VI, Иоанном Добрым), а также с миланскими Сфорца. Поколения банкиров буквально переполнены императорскими и королевскими родственниками. Мария Медичи насчитывала в своей семье трех пап: Льва X, Клемента VII и Льва XI. Она была — что составляло предмет ее гордости — внучатой племянницей Карла V. Ей привычна была гордость: меценатство, семья (Лоренцо Великолепный, Лев X), верность католицизму (Людовик Святой) являлись ее навязчивой идеей. Дочь Жанны Австрийской (1547–1578), внучка императора Фердинанда I и чешской принцессы Анны Ягеллонки, Мария Медичи была гордой представительницей Габсбургов, а ни в коем случае не грубой банкиршей; хотя верно и то, что прозвища просто так не раздаются.
Королева-мать, к счастью, была награждена и другим прозвищем — «Мать Европы». Она стала тещей Филиппа IV, короля Испании; Карла I Стюарта, короля Англии; Виктора-Амадея I, герцога Савойского. Она была тетей императрицы Элеоноры Гонзага, жены Фердинанда II; двух герцогинь Лотарингских и герцогов Мантуанских (Ферранте и Винченцо II). Однако многочисленных знатных родственников оказалось недостаточно, чтобы защитить ее от злой участи. «У нее было мало добродетелей и мало изъянов, — писал Ларошфуко. — Тем не менее, после такого блеска и величия эта принцесса, вдова Генриха IV и мать стольких королей, была упрятана в тюрьму собственным сыном-королем и кардиналом Ришелье, обязанным ей своей фортуной. Она была покинута другими королями, ее детьми, которые не решились даже принять ее в своих государствах, и умерла в нищете и голоде в Кельне после десятилетней травли».
Когда будущий кардинал привлек внимание королевы-матери, та, разумеется, не была еще Матерью всей Европы. Однако она пользовалась значительным авторитетом, ставшим следствием ее возвышения. Период ее регентства при дворе можно описать следующими словами:
Жить в эпоху Марии Без лести и лжи, Значит, жить в золотом веке.Так судит об этом Франсуа де Ларошфуко, разоблачитель кардинальской диктатуры, ностальгически вспоминающий эпоху правления королевы-матери, как золотой век. Так же судит об этом Малерб, считавший себя пророком:
Взрастивши лилии [50], дожили мы до срока, Когда твоей заботой поднялись они высоко.Королева-мать, что говорит в ее пользу, поощряла и поддерживала своих сторонников. Вокруг нее вились всячески угождавшие ей дворяне из ее родни, которые позже разделили с ней черные дни (ссылку в Блуа, войны матери и сына и т. п.). Сама Мария также была привязана к вернейшим своим слугам, и епископ Люсонский долгое время был ее любимцем. В мае 1617 года в Блуа он уже являлся главой совета королевы-матери и хранителем ее печати; два года спустя (июнь 1619 г.) он становится по совместительству сюринтендантом ее дворца и финансов. Именно по настоянию своей матери все еще колеблющийся Людовик XIII добился для Ришелье кардинальской шляпы (1622), а впоследствии ввел его в Совет (1624). Поступая так, Мария Медичи имеет двойную мотивацию. Она хочет вернуться в правительство через парадный вход и рассчитывает иметь в лице епископа Люсонского безоговорочного союзника. Она страстная натура, во всех отношениях легковерная и наивная; эмоции она мешает с серьезными планами; она либо любит, либо ненавидит. И недалек день, когда она возненавидит того, кого так любила и кто предаст ее.
Столь иррациональный и чувственный характер сильно влияет на ее критический ум. Как и ее сын Гастон, Мария Медичи подвержена влиянию маленького клана сторонников крайних мер. В него входят кардинал де Бонзи († 1621), отец Шантелуб († 1641), аббат Луи де Рюсслей († 1622), доктор Вотье. Двое последних вскоре станут злейшими врагами Ришелье; в 1630 году, когда короля сочтут умирающим, Вотье решит, что кардинал собирается унаследовать его трон. В окружении королевы в Блуа также возникают конфликты на почве непомерных амбиций. Именно Рюсслей благодаря своим клеветническим инсинуациям был виновен во встрече «маркиза» Анри де Ришелье с «маркизом» де Темином — двух военных с горячей кровью, — встрече, ставшей роковой для старшего из братьев Ришелье. Они оба ждали от Марии Медичи назначения на пост губернатора Анжера…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments