В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора - Евгений Сотсков Страница 13

Утром 2 ноября наши войска, двинувшиеся вслед за французами, на плотине возле Царева-Займища видели следующую картину: во многих местах встречались орудия, зарядные фуры и повозки, оставленные в грязи (морозов еще не было и вязкая, тысячекратно перетоптанная грязь простиралась до самого горизонта), либо сброшенные с насыпи, чтобы очистить дорогу войскам.

При следовании от Можайска к Вязьме Наполеон отдал приказ, чтобы армия не оставляла за собой никакого обоза, но поскольку увезти все добро без лошадей было невозможно, то повозки сжигались или, если те были с боеприпасами, то взрывались. А погода портилась неумолимо.

Лейтенант де Лотье пишет:

"Федоровское. 2 ноября. Холод становится все сильнее, хотя погода продолжает быть ясной, и солнце не перестает еще греть. Все лошади приведены в одинаковую непригодность. Их впрягают по 12–15 в пушку (при норме 4–6). Малейший подъем является непреодолимым препятствием для несчастных животных. К этому надо прибавить еще многочисленные затруднения, с которыми нам еще приходится бороться: подмерзшие дороги, испорченные броды, разрушенные мосты, болота, гололедица, одним словом, препятствия, преодолеть которые не в силах истощенные люди и лошади. Каждый день приходится что-то бросать, чтобы спасти хоть часть артиллерии. С пренебрежением смотрят теперь на драгоценные камни и вещи, но кожи, или меха, которыми можно прикрываться, и пища, в каком бы то ни было виде, не имеет цены".

То же самое подтверждает и другой участник похода, пехотный офицер, капитан бригады Бонами золингенского полка Франсуа:

"К этому времени (2 ноября) положение армии было ужасно. Мои лошади еще везут кое-какие съестные припасы, но кормить их самих нечем, кроме как гнилыми листьями, добываемыми из-под снега. Лошади, столь пригодные для перевозки съестных припасов, от недостатка корма так ослабели, что требуется от 8 до 15 штук для перевозки одного орудия. Они питаются древесной корой или мхом и лишь изредка получают гнилую солому на стоянках армии. Неудивительно, что ежедневно гибнут тысячи лошадей. Приходится взрывать артиллерийские повозки (зарядные ящики), сжигать фургоны и заклепывать орудия, не имея возможности везти их дальше. Никто уже не помышляет о том, чтобы сохранить драгоценности, добытые на развалинах пылающей Москвы, каждый думает о том, чтобы не умереть с голоду".

Такая обстановка складывалась в первых числах ноября до Вяземского сражения. Но тем не менее никто из командиров высшего звена, в том числе и сам Наполеон, не считал необходимым принимать такие крайние меры, как уничтожение всего обоза с ценностями, для ускорения движения. Французская армия, миновав теснину у Царева-Займища, расположилась вдоль трассы следующим образом. Головная часть — вестфальский корпус и "молодая" гвардия с обозом, артиллерией, стадом скота стояла в 30 верстах от Вязьмы на реке Осьма у Протасова моста. "Старая" гвардия и часть резервной кавалерии — вместе с главной квартирой Наполеона, в селе Сем-лево. Вюртембергская дивизия стояла в деревне Юренево, в 12 верстах от Вязьмы. Корпус Нея занимал саму Вязьму.

Войска вице-короля, охраняющие драгоценный "Третий золотой" обоз, остановились в селе Федоровское. Корпус маршала Даву встал на отдых, не доходя Федоровского.

Ночь со 2 на 3 ноября была самая ужасная ночь из всех прочих. Предупрежденный о приближении неприятеля, Богарне отправил обозы ночью по направлению к Вязьме, до которой было 16 верст. Корпус Юзефа Понятовского шел впереди, предупреждая возможное нападение, а корпус Даву следовал позади, стараясь не отставать ни на шаг. В 8 утра они прошли деревню Максимово, отстоящую от Вязьмы на 12 верст. К полудню все 300 фургонов оказались в Вязьме. Несколько припозднившаяся с подъемом кавалерия Милорадовича вышла на высоты перед сельцом Максимовым. К этому времени и колонна вице-короля, и тем более Понятовского уже приближались к Вязьме. Но корпус Даву только-только выходил из Федоровского, а его авангард как раз поравнялся с селом Максимово (ныне Максимково).

Колонны русской кавалерии атаковали французов, завязался бой, который продолжался с переменным успехом до вечера. В 4 часа пополудни, когда начало смеркаться, Милорадович приказал атаковать неприятеля в самой Вязьме. В результате этой атаки маршал Ней отступил в деревню Лучинцово. Даву отступил к селу Княгинкино, а Богарне к Новоселкам. Но положение остается угрожающим. Ценности все еще находятся под угрозой, и ему надо скорее уносить ноги от этого опасного места. В час ночи 4 ноября вице-король поднимает войска на ноги. Ни люди, ни лошади не держатся на ногах, но… надо идти вперед, во что бы то ни стало.

"В половине второго ночи вице-король счел нужным, прикрываясь темнотой, сделать отступление и опередить немного русских. Мы идем ощупью по большой дороге, загроможденной повозками и артиллерией. Останавливаемся на каждом шагу. Многие страдают от холода еще больше, чем от голода".

А вокруг Вязьмы уже кружили конные сотни, батальоны и даже полки русских войск. Их командиры и атаманы уже вполне отработали тактику своих нападений и жаждали еще больших успехов. Утром 4-го числа следующий самым последним в общеармейском построении корпус Нея преследовался сразу несколькими конными соединениями русских. Казаки генерала Платова прочно оседлали главную дорогу, "партизан" Денис Давыдов перекрывал проселочные дороги, действуя из села Никольское, левее большой дороги, доставая своими отрядами до села Рыбки и даже до Славково. А граф Орлов-Денисов (еще один "партизан") обосновался в селе Покровском и опекал Станищево и Чоботово.

Вот какие сообщения высокородные "партизаны" слали Кутузову. Орлов-Денисов. Село Митино. 11 часов дня.

"2 ноября. Утром атаковал у Вязьмы. Взял одно орудие и канцелярию Наполеона и 40 повозок с багажом. Сейчас выступаю из Митино и иду на Юренев".

"3 ноября. Следуя к селу Покровскому, я предпринял движение к деревне Андриановой, сам же с отрядом следую к Станищеву, имея впереди село Чоботово. Денис Давыдов должен быть в селе Покровское".

"4 ноября. Дошел до деревни Колпита. 5 ноября делаю форсированный марш за Дорогобуж".

"5 ноября. Имея направление из деревни Колпита через село Волочек за Дорогобуж и переходя в близком расстоянии от гвардейского лагеря (французского) в селе Жатково (видимо, Жашково), заметил сильное движение обозов между гвардией и арьергардом".

В ночь с 3 на 4 ноября французская армия была расположена следующим образом. Корпус Жюно, "молодая" и "старая" гвардии, ночевавшие в Славково и окрестных деревушках: Емельяново и Васино, Наполеон и его главная квартира расположились в деревне Жашково, корпуса Понятовского, вице-короля и Даву двигались ночью по большой дороге к селу Семлево. Императорский обоз провел ночь в роскошном (даже и теперь) сосновом лесу на берегу огромного озера, образованного мельничной плотиной, выстроенной у Жашково на реке Костря.

Гвардейский лагерь, о котором упоминает в донесении Орлов-Денисов, был сильно укреплен, и, когда Денис Давыдов неосторожно приблизился к передовым аванпостам, по нему открыли огонь из орудий. Перестрелка (впрочем, без особых потерь с обеих сторон) продолжалась до вечера. Все же французы были еще сильны, и идти в лобовую атаку на изготовившиеся к стрельбе пушки было бы для него сущим самоубийством. Гораздо больше повезло в тот день Платову. Активно преследуя совершенно измотанного Нея, он захватил полторы тысячи человек, отставших и раненых, которых и привел в деревню Поляново.