Любовь в Серебряном веке. Истории о музах и женах русских поэтов и писателей. Радости и переживания, испытания и трагедии… - Елена Первушина Страница 14

Она:

Иди за мной! Настигни меня! Я страстней и грустней невесты твоей! Гибкой рукой обними меня! Кубок мой темный до дна испей!

Он:

Я клялся в страстной любви — другой! Ты мне сверкнула огненным взглядом, Ты завела в переулок глухой, Ты отравила смертельным ядом!

Она:

Не я манила, — плащ мой летел Вихрем за мной — мой огненный друг! Ты сам вступить захотел В мой очарованный круг!  Я — вольная дева! Путь мой — к победам! Иди за мной, куда я веду! О, ты пойдешь за огненным следом И будешь со мной в бреду!

Внешность этих двоих, а вернее — их маски образы не раз встретятся в поэтических циклах Блока «Снежная маска» и «Фаина»: «Впереди — она в черной маске и вьющемся красном плаще. Позади — он — весь в черном, гибкий, в красной маске и черном плаще. Движения стремительны. Он гонится за ней, то настигая, то обгоняя ее. Вихрь плащей».

Но нет! Роковую красавицу играла Валентина Веригина, и она заметила: «Мейерхольд сказал, что Блок сам назначил мне роль „черной маски“. Волохова была дамой из „Третьей пары влюбленных“». Вот как описывает Блок в ремарке эту даму и ее возлюбленного: «Средневековье. Задумчиво склонившись, она следит за его движениями. — Он, весь в строгих линиях, большой и задумчивый, в картонном шлеме, — чертит перед ней на полу круг огромным деревянным мечом». У дамы из этой пары нет собственных слов, она лишь повторяет последнее слово каждой фразы своего рыцаря, «как тихое и внятное эхо».

С такими несоответствиями реальности и «реальности вымысла» мы уже встречались, они будут попадаться и дальше. Эти несоответствия, шероховатости говорят кое-что о творчестве, которое никогда не является буквальным копированием действительности, ни в реалистическом искусстве, ни тем более в искусстве фантастическом и символическом.

В апреле 1907 года вышел сборник «Снежная маска» с посвящением «Тебе, высокая женщина в черном, с глазами крылатыми и влюбленными в огни и мглу моего снежного города». Всем было ясно, что эта женщина, уже не Прекрасная Дама, а сущность более демоническая.

Одна из ролей, которую играла Наталья Волохова в театре — Настоятельница, в пьесе Мориса Метерлинка «Сестра Беатриса», мистическая драма о том, как Дева Мария решила заменить грешную монахиню, сестру Беатрису, бежавшую из монастыря. Мария сходит не землю и принимает образ Беатрисы. В финале обманутая Беатриса возвращается, готовая услышать проклятия, но никто не заметил ее отсутствия, напротив, все говорят о ней, как об образце непорочности и добродетели, и Беатриса понимает, что прощена, что все ее грехи искуплены Девой Марией, спустившейся ради нее в дольний мир. Потрясенная Беатриса говорит о беспредельности божественной любви и доброты, очистившей ее. Настоятельница также осознает, что стала свидетельницей чуда и произносит слова: «О, помолчите, дети, я чую близость Бога». Блок писал об этой постановке: «Мы пережили на этом спектакле то волнение, которое пробуждает ветер искусства, веющий со сцены».

В «Незнакомке» Блока также есть намеки, что Дева-Звезда одновременно является Богородицей [21]. Она говорит:

…В небе, средь звезд,

Не носила имени я…

Но здесь, на синей земле,

Мне нравится имя «Мария»…

«Мария» — зови меня.

А позже поэт перед появлением Незнакомки на вечере декламирует:

Уже сбегали с плит снега, Блестели, обнажаясь, крыши, Когда в соборе, в темной нише, Ее блеснули жемчуга. И от иконы в нежных розах Медлительно сошла Она…

А Звездочет говорит о том, что сделал доклад в Астрономическом обществе на тему «Пала звезда Мария!».

Для того чтобы аналогия стала безусловной, нужно было чтобы Наталья Николаевна играла в спектакле не роль Настоятельницы, а роль Беатрисы и заменившей ее Девы Марии. Но распределение ролей подчиняется своим законам. Пожилую настоятельницу играла 28-летняя Волохова, а юную Беатрису — 42-летняя Комиссаржевская. Впрочем, играла она превосходно. Наталья Николаевна вспоминает: «В спектакле „Сестра Беатриса“, например, голос Веры Федоровны доносился к нам, как Эолова арфа, и мы всегда, затаив дыхание, слушали ее: — Придите все, это час любви, а любовь безгранична»… И, к счастью, такое несовпадение не повлияло на фантазию Блока, и он подарил нам чудесную пьесу.

Стоит еще добавить, что у Метерлинка Богоматерь, принявшая облик Беатрисы, остается в монастыре и ведет чистую, святую жизнь, искушениям подвергается только реальная грешная монахиня Беатриса. У Блока же Звезда-Мария превращается в женщину, с мягко говоря, подмоченной репутацией, появление которой в гостиной едва не вызывает скандал [22], и только «широкие взгляды» хозяйки салона позволяют той принять незваную гостью. Таким образом, ее «падение» куда глубже. Кто-то, может быть, сочтет такой поворот сюжета святотатством. Но Дева-Звезда настолько чиста и безгрешна, что просто не понимает, в каком двусмысленном положении с точки зрения «приличного общества» (по иронии судьбы называющегося также «светом») она оказалась. «Незнакомка» была поставлена в 1913 году, но шла всего лишь несколько раз, как эпизодический показ работы петербургской студии В.Э. Мейерхольда.

Для Александра Блока «Незнакомка» стала настоящей петербургской пьесой. Наталья Волохова рассказывает: «Александр Александрович показывал мне все места, связанные с его пьесой „Незнакомка“: мост, на котором стоял Звездочет и где произошла его встреча с поэтом, место, где появилась Незнакомка, и аллею из фонарей, в которой она скрывалась. Мы заходили в кабачок, где развертывалось начало этой пьесы, маленький кабачок с расписными стенами. Действительность настолько переплеталась с вымыслом, с мечтой поэта, что я невольно теряла грань реального и трепетно, с восхищением входила в неведомый мне мир поэзии. У меня было такое чувство, точно я получаю в дар из рук поэта этот необыкновенный, сказочный город, сотканный из тончайших голубых и ярких золотых звезд».

Но имели ли все эти инфернальные сущности отношение к реальной Волоховой? К счастью — никакого. Ее демонизм лишь часть ее сценического имиджа, существовал в основном в воображении ее поклонников. Вне сцены это была добрая и увлеченная театром женщина, которую любовные неудачи не озлобили, не превратили в роковую Настасью Филипповну [23], ни тем более в Звезду-Марию.