Меж двух мундиров. Италоязычные подданные Австро-Венгерской империи на Первой мировой войне и в русском плену - Андреа Ди Микеле Страница 14

Для Криспи приоритетной была перспектива колониальной экспансии, возможная только при прочной позиции на шахматной доске международных альянсов. За это он осуждал ирредентизм как «самую губительную ошибку в Италии» [80], ведущую к национальной изоляции и, следовательно, к неспособности проводить наступательную внешнюю политику. Поэтому Италии нужно было думать не столько о Тренто и Триесте, сколько об Африке. Но даже частично скрытая, ирредентистская традиция все-таки сохранилась в залах заседаний парламента и за их пределами, готовая к тому, чтобы в конце XIX в. закрепиться на новой карте итальянского национализма, который, забыв унижение, перенесенное в Адуа [81], предвещал новую славу стране благодаря грядущим завоеваниям [82].

Если в королевстве жажда «неосвобожденных земель» не может быть определена как единодушная и неоспоримая, то среди политических сил итальянцев в Австрии, ирредентистская перспектива оказалась далека от преобладания. Доминировали более реалистичные взгляды, которые развивались в двух взаимодополняющих направлениях. С культурной стороны усилия были направлены на укрепление национальных особенностей итальянских территорий посредством развития культурных объединений, защиты итальянских школ, поддержки патриотических объединений. Требования на политико-институциональном фронте также были направлены на национальную консолидацию и, учитывая разнообразие контекстов, принимали разные черты между Тренто и Триестом. Лишь немногие активисты действовали, имея в качестве своей единственной цели общую программу смены суверенитета, в то время как для большинства ирредентистский вариант понимался как утверждение принципа, более идеального, чем реальная политическая перспектива: ирредентизма следовало придерживаться путем укрепления своего языкового сообщества.

Для правящего класса Трентино борьба с централизмом Инсбрука не влекла за собой механического принятия перспективы территориального отделения. В последние десятилетия XIX в. об этом думала только часть национал-либералов, убежденных сторонников необходимости полного и абсолютного совпадения государства и нации. Позиция католиков была совершенно иной, в соответствии с которой представлялось возможным адекватно защищать национальные особенности жителей Трентино через широкие формы необходимой автономии. Альчиде Дегаспери [83], крупный представитель католиков Трентино, назвал это «позитивным национальным сознанием», — отношением, которое уклонялось от крайних позиций и вело к тому, чтобы посвятить себя культурной, но также экономической и социальной защите итальянцев, не ставя под сомнение принадлежность к Австро-Венгерской империи [84].

Такой способ понимания национальной принадлежности делал акцент на усилении итальянского самосознания народа, не предлагая столкновение, оппозицию, войну. Приоритетом оставалась религиозная сфера, где Австро-Венгерская империя давала большие гарантии, чем светская и либеральная Италия, не желая дестабилизацию через раздражение национальных чувств. По словам Дегаспери, нужно было быть «сначала католиками, а затем итальянцами, а итальянцами — только там, где заканчивается католицизм» [85]. Схожие позиции населения Приморья, сильные в сельской местности и почти отсутствующие в Триесте, свидетельствовали о консервативных и лояльных чувствах по отношению к империи, а также о центральной роли в ту эпоху Церкви и религии [86].

Такие заявления, какие делал Дегаспери, вызвали возмущенную реакцию либеральных ирредентистских кругов Трентино, считавших клерикалов «австрофилами», чуждыми национальному духу. Этот дух однако выказали социалисты Трентино, по национальному вопросу выстроившие отношения сотрудничества с либералами. Под руководством Чезаре Баттисти, чувствительного к призывам Рисорджименто, Социалистическая партия Трентино поддерживала требования об автономии с отделением от Тироля, проявляя растущие национальные устремления. Отсталая экономическая структура Трентино не стимулировала политический подход, ориентированный на классовую борьбу, а невыгодное положение италоязычных тирольцев вело к патриотическим призывам. Таким образом, трентинский социализм отвечал потребностям рабочего и ремесленного классов, чувствительных к темам противостояния между итальянцами и немцами в Тироле [87]. На рубеже XIX–XX вв. при обострении национального столкновения, вдохновленного Баттисти, социалисты из Трентино всё чаще оказывались бок о бок с либералами, чтобы с полемической энергией обновить лозунги ирредентизма, питаемые мадзинистскими и антигабсбургскими идеями.

Пока избирательная система оставалась привязанной к высокому уровню избирательного ценза, либеральная партия полностью выражала политическое представительство Трентино, покоряя все избирательные округа, не только городские округа Тренто и Роверето, но и сельские. Избирательная реформа 1896 г. положила конец этому политическому превосходству, оставив либералам господство в городах и открыв путь к полной гегемонии католиков в сельской местности и в альпийских муниципалитетах. Распространялось кооперативное и «белое» [88] профсоюзное движение, способное вовлекать всё более широкие сельские массы. Всеобщее избирательное право для мужчин, введенное по случаю политических выборов 1907 г., окончательно прояснило реальные отношения власти с населением: власть при этих обстоятельствах получила 70 % голосов, остальное оставив либералам и социалистам, которые соперничали за голоса в городах без успеха в подрыве католического господства в сельских избирательных округах.